Киргизия: проверка на прочность

В Киргизии мы имеем дело с тройным кризисом: кризисом концепции государства-нации (Etat-Nation) в постсоветских условиях, кризисом эффективности политического и экономического управления этих государств со стороны местных элит, и last but not least кризисом российской внешней политики по отношению к странам СНГ. Недавние трагические события в Киргизии порождают, как это традиционно и бывает с подобным форс-мажором, целый ряд домыслов, гипотез, фантастических и весьма вероятных предположений.  Сообщается о том, что количество жертв погромов в Оше в десять раз превышает официальные данные, что за кровавыми межэтническими столкновениями стоит экс-президент Курманбек Бакиев, что апрельская революция в Киргизии была спланирована боссами наркомафии, которые когда-то привели Бакиева к власти, а затем решили его свергнуть, посчитав, что президент забирает слишком большую часть их доходов. Может быть, все это и так, но аналитики, строящие такие предположения, не видят за деревьями леса, т.е. подменяют частными малозначащими деталями серьезное рассмотрение причин случившейся трагедии. Не так важно, в частности персональное участие Бакиева и его клана в погромах. Ну не было бы Бакиева, а был бы какой-нибудь Сыздыков или Курмангалиев, разве они упустили бы шанс половить рыбку в мутной воде, учитывая тотальное безвластие, установившееся де-факто в этой республике?

На самом деле в Киргизии мы имеем дело с тройным кризисом: кризисом концепции государства-нации (Etat-Nation) в постсоветских условиях, кризисом эффективности политического и экономического управления этих государств со стороны местных элит, и last but not least кризисом российской внешней политики по отношению к странам СНГ.

Начнем с первого. После распада СССР в 1991 г. постсоветские республики (кроме России и Белоруссии) взяли курс на строительство национальных государств с безусловным политическим и экономическим преобладанием титульной нации, этнократическими элитами и комплексом обид по адресу бывшей метрополии России, возведенным в гомерическую степень. За образец были взяты просвещенные европейские страны, в частности, Франция, где все граждане считаются «французами», родись они хоть в Сенегале или в Вануату. При этом как-то забыли о том, что в самой Европе строительству национальных государств предшествовала кровавая Тридцатилетняя война. Именно урегулировавший спорные вопросы между бывшими противниками Вестфальский мир 1648 г. положил начало нынешнему международному праву. Война эта знаменита тем, что уменьшила население тогдашней Германии на одну треть, так, что папа специальной буллой разрешил многоженство в некоторых немецких землях, чтобы хоть как-то компенсировать убыль людей. В постсоветских условиях курс на Etat-Nation вызвал войны в Карабахе, Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье, и как видно по событиям в Киргизии список этот далеко не закончен. Даже в стремительно европеизирующемся Закавказье построение национальных (если не националистических) государств привело, например, к «кастрации» Грузии, от которой отделилась с болью и с кровью Абхазия, являющаяся традиционной частью исторических картвельских земель. Что же говорить о Центральной Азии, где большая часть местного населения еще в двадцатых годах прошлого века демонстрировала полное игнорирование понятия «национальность», отвечая на вопрос о национальной принадлежности в анкете «мусульманин»? Печально знаменитый Ош (кстати, еще десяток лет назад автор статьи увидел его мирным и жизнерадостным, дружелюбным городом) расположен в Ферганской долине. В двадцатые годы 20 в. по странной прихоти большевиков долина, целиком входившая в 18-19 вв. в состав Кокандского ханства, была поделена между тремя союзными республиками: Узбекистаном (Фергана, Наманган и Андижан), Таджикистаном (Худжанд) и Киргизией (Ош и Джелалабад). Причем в киргизской части большую часть населения составляли узбеки, традиционно живущие на равнине в отличие от горных кочевников-киргизов. Пока существовал великий и могучий, на такие частности никто особого внимания не обращал. Все ведь было общее. Но как только началось деление по национальным квартирам, мина замедленного действия взорвалась.  Летом 1990г. произошли первые кровавые столкновения в Оше, когда деклассированные элементы из числа киргизов громили узбеков. Узбекское население в регионе традиционно занималось сельским хозяйством на плодородных землях и торговлей, а значит и жило на порядок лучше переселившихся с гор киргизов, занятых малоквалифицированным трудом или работавших на предприятиях. Тогда сработала социальная зависть.

Коренное отличие нынешних событий от 1990г. состоит в том, что их вызвала уже не зависть, а элементарные чувства голода и самосохранения. Новая киргизская элита за двадцать лет самостоятельного хозяйничанья довела страну до такой ручки, что единственным спасением для обездоленных людей показался шанс отнять у соседа его нажитое за долгие годы имущество. И здесь мы подошли ко второму кризису. Печально, но в Киргизии (да и не только в ней, но например, также в Грузии и Молдавии) этнократические элиты продемонстрировали полное неумение управлять подведомственной территорией при  обостренном желании воровать и как можно больше. Эта болезнь привела к последующему диагнозу: failed state (несостоявшееся государство). В Киргизии правящее руководство первого президента, демократа Аскара Акаева металось в экономике от протекционизма и безудержного патернализма до оголтелого либерализма, остановившись в конце концов на последнем. В угоду призрачной выгоде от вступления в ВТО были принесены в жертву промышленность и сельское хозяйство Киргизии. Курьезный факт: еще в девяностые годы считалось, что самая лучшая клубника в СНГ растет в Ферганской долине, и Киргизия эту ягоду даже экспортировала. А уже в 2004 г. на базаре в Бишкеке торговали исключительно китайской и турецкой клубникой, вытеснившей с рынков отечественный продукт. Впрочем, для людей, пострадавших от «политики открытых дверей», ничего курьезного  в этом нет. Бездумное следование рецептам ВТО и МВФ привело к разорению фермеров и дехкан, падению жизненного уровня населения, утрате традиционной морали (не секрет, что в начале двухтысячных годов средством заработка для многих киргизских девушек стала проституция, обслуживание военнослужащих стран НАТО с базы в Манасе).

Эта база появилась в 2001 г. с легкой руки части российского истеблишмента, отдавшего Центральную Азию (между прочим, землю, политую кровью русского солдата) в геополитическое ведение США. Новое киргизское руководство Курманбека Бакиева, пришедшее к власти в результате тюльпановой революции 2005 г., после того как все движимое и недвижимое имущество было приватизировано и перезаложено, изобрело новый вид торговли: торговлю геополитическим положением Киргизии. Помнится белорусский президент Лукашенко, предоставляя убежище Бакиеву, недоумевал: «Я сам был в Киргизии два года назад. Это же нищая страна, что там воровать?». Ошибаетесь, Александр Григорьевич, даже в самой нищей стране президент может извлечь доход, торгуя хорошим или плохим отношением (к Китаю, России или США), голосом в ООН, своей территорией для размещения военных баз. Взять хотя бы тот же Манас: в начале 2009 г. президент Бакиев объявляет о закрытии военной базы США, а в июле того же года, после получения поощрительного российского кредита говорит о том, что Манас останется, но уже не в качестве базы, а транспортного пункта для военной авиации. Вообще балансирование между Россией и США (Евросоюзом, Китаем) стало неплохим источником политических и материальных бонусов для элит ряда центральноазиатских государств. Вопиющим примером безответственности Бишкека стало задержание иранскими властями в марте с.г. известного международного террориста, сепаратиста из иранского Белуджистана Абдумалика Риги, направлявшегося на встречу со своими американскими кураторами. Напомним, что Риги был причастен к серии кровавых терактов в Белуджистане в конце 2009 г.

Примечательно, что именно недалеко от Оша американские военные собирались разместить свой антитеррористический центр для обмена опытом с такими деятелями как Риги. Впрочем, там же в Баткене планировалось и открытие антитеррористического центра ОДКБ. И здесь мы вплотную подходим к роли и месту этой организации в регионе. Что такое ОДКБ: действенная военно-политическая структура или очередной симулякр российской внешней политики, страшилка, придуманная для НАТО, и, кажется, отслужившая свой срок? В первом случае организация должна предоставлять своим членам гарантии безопасности и в случае необходимости и просьб законного правительства (а именно это имело место в Киргизии) вооруженным путем вмешаться, предотвратив нарастание хаоса.

Кстати, определенное недоумение в свете ошских событий вызывает и упорное нежелание Узбекистана развертывать в регионе Коллективные силы быстрого реагирования ОДКБ. Год назад, когда обсуждалась возможность создания таких сил, Ташкент выступил против, мотивируя это тем, что КСБР будут подрывать суверенитет государств Центральной Азии. Сейчас же эти силы пригодились бы для защиты узбекского населения в регионе.

Недавно депутат Госдумы Владимир Васильев заявил, мотивируя невмешательство России в киргизские события, что мы-де уже обожглись в Афганистане, и не хотим ввязываться в новую авантюру. Депутат продемонстрировал полное непонимание обстановки и невежество в сфере геополитики. Афганистан никогда не являлся частью ни СССР, ни Российской Империи. Советские войска начали свою эпопею в 1979 г. именно со свержения законного правительства Амина. Кроме того в Афганистане нам некого было защищать: там не было русского населения, наших соотечественников, надеющихся на мать-Россию. В Киргизии же проживают 470 тысяч русских людей. Причем значительная часть из них в Оше. В дни погромов они оказались беззащитными перед лицом жаждущей крови толпы.

Кстати, Россия должна вмешаться именно для того, чтобы предотвратить появление в Киргизии  нового Афганистана. О том, что развитие событий в Кыргызстане может пойти по афганскому сценарию еще два года назад предупреждал русский политолог из Бишкека Александр Князев. В условиях полного паралича властных институтов, распада экономики и  отсутствия гражданского общества Киргизия рискует стать очередной «серой зоной», подобной Ичкерии образца 1996-1999 гг., Афганистану или Колумбии, добрая половина которой контролируется боевиками из ФАРК или откровенно криминальными наркотическими группировками. Перспектива событий такова: распад страны на северную (Бишкек, Чуйская долина) и южную (Ош и Джелалабад) зоны; укоренение на юге экстремистов из радикальных исламистских группировок, которые будут использовать эту территорию для набегов на Узбекистан; создание на базе Чуйской долины могущественного наркокартеля, налаживающего мосты в Россию; периодические рейды казахских и узбекских войск для вразумления экстремистов и наркоторговцев. Может вступить в действие и китайский фактор. В Киргизии проживает значительное количество уйгуров. В девяностые годы, в правление Акаева Пекин уже ставил в качестве непременного условия для своих займов и инвестиций в киргизскую экономику недопущение деятельности сепаратистов из СУАР на территории Киргизии. Тогда Акаеву удалось взять уйгурские организации в стране под контроль. А сегодня, в условиях тотального безвластия, сумеют ли уйгуры воздержаться от антикитайских выступлений на территории Киргизии?

События в Киргизии являются проверкой на прочность и субъектность для России. Тем более, что горы Тянь-Шаня и Памира служат естественной границей евразийского военно-политического пространства. Без них постсоветская реинтеграция будет невозможна.

Александр Кузнецов

http://geopolitica.ru/Articles/1014/