Об отношениях Турции и США, о том, какие процессы стоит ожидать в Сирии, о внутриполитической ситуации в Иране рассказал в интервью #, российский эксперт по Ближнему Востоку Игорь Панкратенко.
— Сейчас между Турцией и США осложняются отношения. Как вы считаете, к чему это приведет?
— На мой взгляд, на самом деле отношения между Анкарой и Вашингтоном улучшаются. И именно это было одной из целей, которой хотелось бы достичь Трампу, когда он принимал решение о сокращении физического присутствия США в Сирии.
По планам Вашингтона, как представляется, именно Анкара должна стать сейчас ведущим игроком в сирийском конфликте, именно она должна задавать там тон и темп. Ну, при благожелательном пригляде американцев, разумеется. Более того, помыкавшись на Ближнем Востоке, пофлиртовав с саудитами и так далее — американцы отчетливо осознали, что полноценной альтернативы Анкаре как стратегическому партнеру США в регионе у них, собственно говоря, и нет.
Ну, а все эти перебранки, которые мы наблюдали в последние дни — это как раз вполне нормально. Во-первых, курс Трампа на сближение с Анкарой — у него ведь более чем достаточно противников и в самом Вашингтоне, и в регионе. Ни Эр-Рияд, ни Израиль от этого сближения не в восторге и активно против него работают — достаточно оценить те договоренности, которые достигнуты между израильтянами и рядом арабских государств за пару последних месяцев. Кстати, они их тщательно засекречивают, но сегодняшний Восток — это не то место, где что-то может долго оставаться в тайне. Это, разумеется, накладывает свой отпечаток.
Ну а во-вторых, за период охлаждения отношений между Анкарой и Вашингтоном накопилось достаточно противоречий, которые одномоментно не решить, есть элементарная политическая инерция. Поэтому перебранки в подобном случае — дело вполне нормальное, я бы даже сказал — житейское. И американская, и турецкая сторона сейчас ожесточенно торгуются за условия восстановления стратегического партнерства, при этом каждая из них старается «отжать» для себя позиции получше.
Так что — здесь как раз та ситуация, когда на публичные заявления не стоит обращать особого внимания, нужно смотреть на реальные шаги.
— Ожидаются ли, на ваш взгляд, операции Турции на Севере Сирии?
— Вне всякого сомнения. Поскольку этот вопрос уже решен и согласован, происходят последние уточнения границ операции «Меч Евфрата».
20-мильная зона безопасности вдоль сирийско-турецкой границы — это та оперативно-стратегическая глубина, ради которой во многом Анкара и потратила столько усилий в сирийском конфликте. Более того, это настоятельное требование национальной безопасности Турции. И потому в отношении этого вопроса Анкара ни на какие договоренности и компромиссы идти не собирается. Ни с Москвой, ни с Тегераном, ни с кем-либо еще.
Но вместе с тем турецкая сторона прекрасно понимает, что эта операция несет в себе несколько деликатных моментов, требующих филигранной точности. В первую очередь — в отношении курдов. Причем, и это важно понимать, Анкара всегда справедливо подчеркивала, что никаких таких «абстрактных» или «консолидированных» курдов не существует. Что, с сожалением замечу, не всегда понимают у нас. Есть PYD/YPG, аффилированные с ней формирования, ее союзники, причем не только в Сирии, но и в Ираке. С ними Анкара ни церемониться, ни договариваться не собирается, хороший террорист — это мертвый террорист.
Но есть — и их как-бы даже и не большинство — других курдов. Которые вполне договороспособны, хотят мира и созидательной работы. И для которых PYD/YPG и прочие «бешеные» — такие же враги, как и для турок.
Поэтому, Анкаре предстоит орудовать «Мечом Евфрата» как скальпелем. Хотя бы для того, чтобы рассечь противоречия в 20-мильной зоне безопасности с максимальной точностью. Естественно, подобная операция требует определенного дополнительного времени на подготовку.
— Какие процессы сегодня развиваются во внутрииранской политике?
— Главное что там происходит сегодня — это ожесточенная дискуссия политических сил по поводу выбора дальнейшего пути, по которому должна пойти Исламская республика в нынешних сложных условиях.
Не скажу, чтобы все это происходило слишком уж публично, слишком уж явно — но это не результат некоей «закрытости», «подавления свободы слова и собраний» или чего-то еще такого антилиберального и тоталитарного. Это местная специфика политической жизни, которую нужно просто понимать.
Так вот, в результате серьезных просчетов администрации Рухани, и в первую очередь — на внешнеполитической арене, Иран оказался в весьма сложной социально-экономической ситуации. Ставки, которые и Рухани, и Зариф делали на то же соглашение с Европой, на Китай и так далее — они, что называется, не сыграли. И оно бы собственно ничего, не в первый раз вводятся санкции против Ирана — но все осложняется двумя обстоятельствами. Во-первых, сделав ставку на всеобъемлющее соглашение по ядерной программе, администрация Рухани де-факто свернула программу «экономики сопротивления», развития с опорой на собственные силы и так далее.
Во-вторых, под грохотание бубнов о «прорыве в международных отношениях» никто из реформаторов особо не озаботился выработкой стратегии развития и преодоления проблем, если что-то пойдет не так. То есть — попросту не задался вопросом о том, что делать, если Запад плюнет в протянутую ему руку. Более того, ведь всем было ясно, что и экономика, и социальные отношения — они во многом требуют реформирования. Вне зависимости от того, как будут складываться дела на международной арене. Но комплексной программы реформ как не было, так и нет. А то, что делалось в этом отношении — это косметика, заклеивание обоями дыр на стенах. И вот это гораздо серьезнее, чем какие-то просчеты Рухани во внешней политике.
Ну и рост социальной несправедливости, на которую иранское общество реагирует весьма болезненно. Основным выгодополучателем от пребывания Рухани у власти оказался финансовый и торговый капитал, а остальным — рис без приправы. Что, естественно, серьезно подогревает и без того значительное недовольство в обществе.
Отсюда и обострение политической борьбы внутри элит, и массовые выступления против ухудшения условий жизни… Да еще и на фоне враждебного внешнего окружения, этой враждебности в отношении Исламской республики совершенно не скрывающего.
— К чему эти процессы могут привести Иран?
— Знаете, я всегда считал и продолжаю считать, что внешняя угроза для Ирана всегда менее опасна, чем внутренний раскол или недееспособность элит. Да, для Исламской республики сейчас очень непростые времена, что ни возьми. Да, враждебное внешнее окружение, проблемы в экономике, социальная напряженность и частичное перерождение революционных в прошлом элит.
Но обнадеживает то, что запас прочности Исламской республики еще далеко не исчерпан. И, следовательно, она вполне в состоянии самостоятельно преодолеть этот кризис. При том, разумеется, условии, что политические элиты страны окажутся достойными своего великого, трудолюбивого и мудрого народа.
http://zerkalo.az/ankare-predstoit-orudovat-mechom-evfrata-kak-skalpelem/?fbclid=IwAR0jQzR0OyCr4i9xQk4g7D5PJpj_XL-fc4EAQ1_Me5FX2Y1uOP3V6-g2tRY