Источник

http://ethnoglobus.com/index.php?l=ru&m=news&id=574

Научный сотрудник Института по правам человека НАН Азербайджана Гасанлы Азер Абдул-Али оглы

Армяно-азербайджанские отношения в регионе Нагорного Карабаха Азербайджана перешли в 80-х годах ХХ столетия в стадию межнационального кризиса, который за короткий срок от локальной проблемы выросли до уровня проблемы международного масштаба. Поэтому не случаен быстрый рост интереса к данной проблематике со стороны как отечественных, так и зарубежных исследователей, опубликовавших в связи с этим значительное количестве публицистических и научных разработок.

Вначале с целью конкретизации временных рамок исследования необходимо четко определиться с периодизацией кризиса. Полагаем, в Карабахском кризисе, возможно выделить латентную фазу его вызревания, открытую фазу и фазу стагнации. К латентной фазе можно отнести период скрытного вызревания тех противоречий, которые затем определили природу кризиса. Этот период можно датировать 80-х г. до февраля 1988 г. К следующей открытой фазе кризиса, когда противоречия кризиса вышли на поверхность социальной жизни республики и стали решающим образом определять весь комплекс отношений между азербайджанским и армянским народами, можно отнести период с февраля 1988 г. по 12 мая 1994 г. Именно в феврале 1988 года начались митинги и забастовки армянского населения Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО) Азербайджана с требованием присоединения области к Армении; тогда же пролилась кровь первых жертв межнационального противостояния — двух азербайджанцев, убитых армянами в областном городе Аскеране. Далее начинается цепная реакция раскрутки кризиса до уровня прямых военных действий в Карабахе между напавшей Арменией и оборонявшимся Азербайджаном. Эта фаза продолжалась до заключения 12 мая 1994 года между Арменией и Азербайджаном соглашения о прекращении огня. С того времени и по сей день продолжается фаза стагнации, застойного состояния кризиса, когда мирные переговоры не дают мирного решения, а на новую попытку решения кризиса военным путем противоборствующие стороны не решаются.

Основное внимание в предлагаемом анализе уделяется трактовке процессов на латентной фазе кризиса, поскольку, генезис кризиса непосредственно обусловлен процессами именно латентной фазы.

Очевидно, что в генезисе Карабахского кризиса, возможно выделить влияние эндогенных (внутренних) и экзогенных (внешних) факторов.

В качестве эндогенных факторов наши исследователи обычно ограничивались рассмотрением претензий армян НКАО по поводу якобы невозможности обеспечения своего социально-экономического, культурного, национального развития в составе Азербайджана. Однако уже поверхностный анализ этих жалоб показывает, что армяне лукавили. Нетрудно выяснить, что экономика НКАО до начала Карабахского межнационального кризиса находилась в значительно более лучшем состоянии не только по сравнению с регионами Азербайджана, но и Армении. Вот, к примеру, некоторые основные экономические показатели НКАО-…в 1986 г. в общем объеме производства промышленность здесь занимала 60% против 53% десять лет назад. За это время по темпам роста промышленного производства НКАО опередила среднереспубликанский уровень (183% против 178,7%). По объему промышленной продукции на душу населения НКАО вышла на первое место среди других регионов республики.

Нагорно-Карабахская область, указывалось в нашем анализе, — одна из высокоразвитых сельскохозяйственных зон Азербайджана. НКАО производит около 5% валовой продукции сельского хозяйства республики, хотя проживает здесь лишь 2% населения.¹

Причем, показательно, что немалые капиталовложения, выделяемые НКАО, распределялись ее руководителями среди армянского и азербайджанского населения несправедливо-…львиная доля средств направлялась исключительно на развитие армянских сел (подобная политика проводилась и в Армении, о чем свидетельствуют данные, приведенные в таблице этой работы). А населенные пункты, где преимущественно проживали азербайджанцы, многие годы пребывали в ужасающем состоянии.²

Относительно уровня жизни населения области в целом можно привести объективные данные о том, что по основным показателям уровень жизни населения НКАО являлся самым высоким среди других регионов республики и был сопоставим лишь с уровнем жизни в Баку, даже превышая его по ряду показателей.

Национальному развитию армян НКАО республиканские органы не ставили каких-либо видимых препон. Армянский язык занимал господствующее положение в области, а конституционный статус азербайджанского языка, как языка государственного, в НКАО даже не ощущался. Армяне не только НКАО, но и других районов их компактного проживания в Азербайджане имели школы на армянском языке и всяческие возможности развития своей национальной культуры. Каких-либо ощутимых ограничений связей армян НКАО с Арменией со стороны Азербайджана не наблюдалось.

Одним словом, надуманные жалобы армян НКАО о невозможности успешного развития в составе Азербайджана можно было легко опровергнуть как с цифрами на руках, так и самой практикой жизни области. Приведя в связи с этим необходимую убедительную аргументацию, азербайджанские исследователи этого кризиса считали возможным завершить рассмотрение эндогенных факторов кризиса, приходя при этом к выводу, что серьезных объективных внутриреспубликанских и внутриобластных причин Карабахского кризиса не имеется. После этого в качестве единственных причин кризиса они указывали на внешние, экзогенные факторы, справедливо связывая их с антиазербайджанской деятельностью экспансионистских кругов Армении и международных армянских экстремистских центров. Таким образом, генезис Карабахского кризиса увязывался нашими исследователями, как правило, лишь с экзогенными факторами.

К подобному выводу их склоняла и сама история армяно-азербайджанских отношений на Южном Кавказе в ХХ веке. Наш исторический опыт убедительно свидетельствует, что чаще всего именно под воздействием армян извне в Азербайджане происходила инициация и эскалация очередного армяно-азербайджанского кровопролития. Геноцид азербайджанцев в марте 1918 г. в Баку и ряде районов Азербайджана устроили военнослужащие армяне, которые в основной массе не были уроженцами Азербайджана. Эти армяне ранее служили в царской армии России. После же того, как в связи с Октябрьской революцией 1917 г. в России Кавказский корпус царской армии прекратил свое существование и ставшими безработными армянским военнослужащим не на что было жить, то они в массе своей собрались в более сытном Баку и предложили свои услуги создаваемой большевистской Бакинской Коммуной Красной гвардии. Поскольку они рассматривались большевиками, бывшими в своем подавляющем большинстве не из числа азербайджанцев, как противовес азербайджанцам, то эти пришлые армяне были приняты в Красную гвардию. Одновременно большевики добились разоружения вооруженных отрядов азербайджанцев в Баку. В результате азербайджанское население Баку оказалось без защиты. Это позволило армянам, составившим подавляющее большинство личного состава Красной гвардии, учинить в марте 1918 г. ужасающую резню многих тысяч азербайджанцев в Баку и в провинции.

В 1918-1920 гг. развернувшая войну с Азербайджаном дашнакская Армения вырезала и изгнала азербайджанское население и из Армении и из регионов Зангезура и Карабаха, бывших в составе Азербайджана. Да, в марте 1920 г. молодая азербайджанская армия в Аскеранском сражении разгромила напавшие на Карабах армянские дашнакские вооруженные силы. Однако факт остается фактом — в результате систематических рейдов из Армении дашнакских отрядов им удалось истребить и изгнать из Нагорного Карабаха почти всех азербайджанцев, в результате чего армянское меньшинство стало в Нагорном Карабахе подавляющим большинством, составив в нем более 90% населения.

В 1921 г. именно Армения с помощью своих сторонников в Кавбюро ЦК РКП (б) пыталась добиться отторжения Нагорного Карабаха от Азербайджана. В 1946 г. Армения вновь инициирует перед руководством СССР вопрос о передаче ей Нагорного Карабаха. В 60-х годах в период руководства в СССР Н.С.Хрущева уже зарубежные армяне опять перед ним будируют этот вопрос. И, наконец, в начале перестройки именно армяне, жившие за пределами Азербайджана, например, в лице академика Аганбекяна, в 1987 г. вновь поставили перед руководством СССР вопрос о передаче Нагорного Карабаха Армении.

По сравнению с этими маниакальными потугами армян извне роль армян Азербайджана выглядит как инертная. Более того, позиция армян Нагорного Карабаха по вопросу его присоединения к Армении могла становиться и негативной. Например, в докладе В.И.Ленину 22 мая 1919 г. А.И.Микоян сообщал-Дашнаки — агенты армянского правительства, добиваются присоединения Карабаха к Армении. Но это для населения Карабаха значило бы лишиться источника своей жизни в Баку и связаться с Эриванью, с которой никогда и ничем не было связано. Армянское крестьянство на V съезде решило признать и примкнуть также к Азербайджану.³

Летом 1923 г. в Нагорном Карабахе проводится референдум, в ходе которого армянское население единодушно высказалось за провозглашение автономии края в составе Азербайджана.⁴

Однако в 80-х годах ХХ века на латентной фазе современного Карабахского кризиса мы наблюдаем серьезную трансформацию позиции собственно армянского населения НКАО по отношению к вопросу отторжения области от Азербайджана. А именно, армяне НКАО стали занимать все более радикальную позицию в поддержку идеи выхода из состава Азербайджана. В связи с этим можно, например, указать на их активное участие в середине 80-х годов в нарастающей нелегитимной кампании сбора подписей среди армянского населения относительно передачи НКАО Армении; именно на латентной фазе кризиса в НКАО стала значительно усиливаться межнациональная напряженность и расти количество пока еще бытовых столкновений между армянами и азербайджанцами. Иначе говоря, на латентной фазе кризиса все более явственно чувствовалось действие каких-то новых собственно карабахских факторов, конфликтогенное содержание которых осталось так и не раскрытым в аналитических разработках наших исследователей. Поэтому раскрытие конфликтогенного содержания этих факторов способно дать новую трактовку, как эндогенных причин Карабахского межнационального кризиса, так и его природы.

Анализ этих эндогенных факторов уместно начать с раскрытия конфликтогенного содержания демографического фактора. Конфликтогенность этого фактора имеет своим источником кардинальные изменения в этническом составе населения НКАО, обусловленные демографическими процессами в 60-80-х годах ХХ столетия в Азербайджане в целом и в его Карабахском регионе в частности. Акцент в анализе именно на периоде 60-80-х годов связан с тем, что демографические процессы этого периода качественно отличались от процессов предшествующего периода 1939-1959 гг.

В период 1939-1959 гг. население области уменьшилось со 150,8 тыс. человек до 130,4 тыс. человек, что было связано как с потерями во второй мировой войне, так и с миграцией населения НКАО в другие регионы республики. В период 60-80-х годов демографическое развитие НКАО характеризуется восстановлением довоенной численности в 1970 г. и его дальнейшим ростом. Это можно представить по материалам переписей населения в виде таблицы.⁵

Из данных цифр следует, что удельный вес армян в населении НКАО все более сокращался, а азербайджанцев, напротив, увеличивался. Причины подобных изменений следует, связывать не столько с более высокой рождаемостью азербайджанцев по сравнению с армянами, сколько с нарастающей миграцией армян за пределы НКАО. На это указывает также анализ данных переписей населения. Так, с 1959 по 1970 гг. население НКАО возросло на 20 тыс.чел. Доля азербайджанцев в этом приросте — 9 тыс. чел. — вплотную приблизилась к доле прироста армян в 11 тыс. чел., несмотря на то, что в 1959 г. азербайджанцы составляли лишь 13,8% населения НКАО, в то время как армяне — 84,4%.

Ситуация в еще большей степени меняется не в пользу армян за период 1970-1979 гг.- население НКАО возросло на 12 тыс. чел. И в этом приросте доля армян составила лишь 2 тыс. чел., а азербайджанцев — 10 тыс. чел. Как видно, миграция армян из НКАО в 70-х годах резко возросла. Поэтому можно предположить, что в последующий период 80-х годов миграция армян из НКАО могла привести уже к сокращению не только их относительной доли, но и их абсолютной численности. Таким образом, как минимум можно считать, что весь прирост населения НКАО в 80-х годах относится только к приросту азербайджанской общины. То есть, если по оценке на 01.01.1988 г. население НКАО составило 182,4 тыс. чел., то следовательно весь прирост населения области с 1979 по 1988 гг. в 20 тыс. чел. произошел исключительно за счет азербайджанцев. Причем следует иметь в виду, что немало армян, фактически переехав в Армению и обретя там прописку, незаконно продолжали также сохранять прописку и в НКАО, тем самым, фальсифицируя истинную численность армянской общины НКАО, которая фактически была ниже. С учетом сказанного, численность азербайджанцев на конец 80-х годов должна была составить не менее 60 тыс. человек. К сожалению точной численности национальностей НКАО на начало 1989 г. так и не удалось определить-Поскольку экстремисты при благосклонности А.Вольского не позволили Госкомстату СССР провести в 1989 г. перепись населения, проведенную во всем Союзе, то можно лишь предположить, что в НКАО сейчас проживает всего около 60 тысяч азербайджанцев, и около 110 тысяч армян.⁶

Таким образом, к 1989 г. удельный вес азербайджанцев в населении НКАО был не менее 33%, а армян в лучшем случае — 67% (хотя армян, скорее всего, было меньше).

В отношении причин миграции армян из НКАО можно сказать, что они в основном были обусловлены процессами урбанизации- Существует еще и такая проблема, как миграция сельского населения в крупные города, и она имеет место не только в НКАО, но и во всем Советском Союзе. В качестве примера можно привести факт переезда 20 тысяч лиц армянской национальности в город Мингечаур.⁷

В контексте данного анализа важно отметить, что направление миграции армян из НКАО до 60-х годов и, начиная с 60-х годов, изменилось существенно. Если до 60-х годов миграция армян из области шла в основном в Баку и другие города Азербайджана, то в 60-80-х годах эта миграция армян пошла уже за пределы Азербайджана, в основном, в Армению. Подобное изменение направления миграции армян НКАО связано с новыми процессами национального развития в Азербайджане, развернувшихся в 60-х годах. А именно, в связи с отменой запрета на переезд в города сельских жителей с начала 60-х годов начинается массовое переселение сельских азербайджанцев в города республики, но в основном в Баку. Поскольку переселенцы были в основном азериязычными, то это привело к кардинальному расширению сферы функционирования азербайджанского языка в Баку, к мощному развитию национальной культуры и национального самосознания азербайджанцев. Наблюдая эти процессы воочию, можно сказать, что это были весьма вдохновляющие процессы национального Ренессанса азербайджанского народа. Не случайно, что именно в 60-е годы было сформировано то молодое поколение азербайджанского народа, которое с началом в 1988 г. открытой фазы Карабахского кризиса решительно поднялось на защиту территориальной целостности Азербайджана и сыграло определяющую роль в организации отпора армянской агрессии. К сожалению, до сих пор отсутствует комплексный научный анализ процессов азерийского национального Возрождения 60-х годов, которые имеют чрезвычайно важное, ключевое значение для понимания современной истории Азербайджана. Национальный Ренессанс 60-х годов обусловил серьезные решающие сдвиги во всем комплексе межнациональных отношений в Азербайджане. Те, кто не был готов принять наш национальный Ренессанс, стали мигрировать из республики, что и зафиксировала перепись населения 1970 г., зарегистрировавшая мощный рост в 60-х годах удельного веса титульной нации и серьезное сокращение удельных весов некоренных народов, в том числе и армян. Те, кто не пожелал или не имел возможности мигрировать из республики должны были решать для себя проблему адаптации к неожиданно резко возросшей значимости азербайджанского фактора в жизни республики. Поскольку же особого желания к подобной адаптации у некоренного населения не имелось, то в результате степень межнациональной напряженности в 60-х годах в целом стала возрастать. Указанные процессы национального развития 60-х годов обусловили развитие двух тенденций в жизни армян НКАО. С одной стороны, стала расти напряженность в их отношениях с азербайджанцами как НКАО, так и республики в целом, с другой стороны, изменилось преобладающее направление миграции армян из области.

До 60-х годов армяне НКАО переселялись в основном в Баку и новые промышленные центры республики — Сумгайыт, Мингечевир и др. Подобное переселение не вызывало у них сколь-либо серьезных адаптационных проблем национального характера. Связано это было с тем, что в этих городах роль официального языка играл русский язык, который для их национального восприятия был психологически не конфликтогенным и вполне нейтральным. Однако совершенно иные конфликтогенные чувства у армян НКАО стала вызывать возникшая в 60-х годах необходимость адаптации к неожиданно возросшей роли азербайджанского языка и, вообще, азербайджанского фактора в жизни республики. Необходимость подобной адаптации вызывала у армян НКАО, привыкших к своему господствующему положению по сравнению с азербайджанской общиной области, негативную стрессовую реакцию и чувство психологической ущербности. В результате города Азербайджана перестали восприниматься армянами НКАО как приоритетные объекты миграции, ориентация миграции в 60-х годах стала меняться для них в направлении Армении.

Особо следует отметить, что миграция из Азербайджана некоренного населения вплоть до последнего времени (а у армян до развязанного ими Карабахского кризиса) носила добровольный характер и не побуждалась каким-либо целенаправленным давлением со стороны азербайджанцев.

Миграция армян НКАО именно в Армению стимулировалась прежде всего языковым фактором. Если русскоязычные армяне в массе своей мигрировали не в Армению, а в Россию и иные русскоязычные регионы Европейской части СССР, то армяноязычные армяне НКАО переселялись в основном в Армению, поскольку, владея литературным армянским языком, именно в ней они могли полнее реализовать свои способности. Более ограниченные же возможности подобной самореализации армян в самой НКАО были обусловлены малочисленностью армянской общины области из-за чего они объективно не располагали возможностью организовать многопрофильное высшее и среднее специальное образование. Поэтому, окончив школу, армянская молодежь НКАО для продолжения образования выезжала в Армению, где затем она в основной своей массе и оседала. Подобный исход миграции стимулировался и тем, что крупные капиталовложения в период СССР позволили в дотационной Армении создать относительно высокий уровень жизни, который повышал привлекательность Армении в качестве объекта миграции армян НКАО. Понятно, что подобная миграция негативно отражалась на рождаемости и естественном приросте армянского населения. Поэтому в НКАО стало естественно сокращаться количество детей, обучавшихся в армянских школах, а также стала в целом ограничиваться база развития армяноязычных образовательных, культурных и иных учреждений. Все это естественно сужало возможности функционального развития армянского языка в области. Таким образом, армяне НКАО, мигрируя из области, сами же все более и ограничивали возможности своего национального развития в пределах автономии.

Одновременно с указанными процессами в НКАО разворачивались естественные процессы расширения базы развития азербайджанской общины. Это было следствием не только более высокого по сравнению с армянами уровня рождаемости азербайджанцев, но и во многом их быстро растущим механическим приростом за счет переезда в НКАО азербайджанцев из соседних с областью регионов, в основном, из Лачинского и Кельбаджарского районов. О роли механического прироста азербайджанцев в их общем приросте в населении НКАО можно судить, например, по таким данным: если в целом по Азербайджану численность азербайджанцев с 1970 по 1979 гг. увеличилась на 25%, то в НКАО они увеличились на 37%.

Миграция азербайджанцев в НКАО была обусловлена главным образом действием социально-экономических факторов. Дело в том, что благодаря крупным капиталовложениям в НКАО был достигнут довольно высокий уровень жизни, значительно превышавший уровень жизни соседних азербайджанских регионов. В НКАО имелся избыток рабочих мест, в то время как в многолюдных соседних азербайджанских регионах имелась острая нехватка рабочих мест. Вот почему рабочие места, высвобождающиеся из-за миграции армян из НКАО, готовы были занять азербайджанцы соседних районов республики.

Естественным следствием быстрого увеличения азербайджанцев в НКАО было расширение базы, как функционального развития азербайджанского языка, культуры, так и в целом национального развития азербайджанской общины. Понятно, что для более полной реализации растущего эволюционного потенциала азербайджанской общины необходимо было обеспечить адекватное расширение уровня представительства азербайджанцев во властных структурах НКАО. К сожалению, вплоть до начала в 1988 г. открытой фазы Карабахского кризиса представительство азербайджанцев во властных структурах НКАО так и не удалось расширить и оно так и осталось на более чем скромном уровне. Анализ кадровой политики в Нагорном Карабахе выявляет серьезные нарушения принципа справедливого национального представительства во властных органах. Это имело место в отношении состава как советских, так и партийных органов НКАО- Если на уровне сельских и поселковых Советов их составы как-то учитывают соотношение населения, то на районном, городском и областном — картина меняется. И вот почему. В селах и поселках, где основную массу жителей составляли азербайджанцы, им удавалось пробиваться в Советы. В районных организациях уже сказывался фактор власти. Составы Советом здесь формировались руководством района, а оно, как правило, (за исключением Шуши) на 90-98% состояло из армян. Управляя автономной областью по своему усмотрению, армянская часть населения оказалась с самого начала в предпочтительном положении к азербайджанскому меньшинству, чьи попытки закрепиться в структуре власти все время ограничивались. Так, если в области (согласно переписи 1979 года) проживало 23% азербайджанцев, в областной Совет народных депутатов их в1987 г. избрано всего 16,7%.

Грубые отступления от принципа равноправного представительства всех национальностей, проживающих в области, допускались при формировании областной парторганизации, ее руководящих выборных органов. В составе обкома партии из 165 членов всего 24 были азербайджанцы, а из 456 секретарей первичных партийных организаций НКАО (без Шуши) лишь 30. Азербайджанцы, по существу, не допускались в партийные комитеты города и области.

Аппарат обкома партии в Ханкенды, поспешно переименованном, все эти годы практически 100-процентно оставался армянским.

Не соответствовало представительство азербайджанского меньшинства процентному соотношению населения в профсоюзах, комсомоле, а также в органах милиции, народном контроле, словом, по всей вертикали общественно-политической лестницы.

В 1987 г. ЦК КП Азербайджана, весьма скупой на критические замечания в адрес НКАО, вынужден был признать, что обком партии нарушает принцип национального представительства при решении кадровых вопросов.⁸

Примечания

1. Зияд Самед-заде. Нагорный Карабах— неизвестная правда. Баку, 1995, сс.5-6.

2. Там же, с.9.

3. ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 461, оп. 1, док. № 45252, л.1.

4. Т. Кочарли. Необходимое уточнение. Бакинский рабочий. 08.06.1989.

5. Зияд Самед-заде. Нагорный Карабах- неизвестная правда. Баку, 1995, с.31.

6. Ариф Мансуров. Белые пятна истории и перестройка. Б. Язычы, 1990, с. 147.

7. Правда и домыслы. Молодежь Азербайджана, 14.07.1988.

8. Р. Агаев. Карабахский кризис— эффект кадровой политики. Бакинский рабочий, 29.03.1990.

источник

Фарханг Джаханпур – бывший профессор и декан лингвистического факультета Исфаханского университета

Через восемь месяцев после фальсифицированных президентских выборов в Иране (12 июня 2009 г.) наступил день, когда в стране отмечалась 31 годовщина Исламской революции (произошедшей 11 февраля 1979 г.). Пора оценить политическую обстановку в Иране и особенно историю «зеленого движения», которое начало формироваться еще во время предвыборной кампании и стало одной из движущих сил в последовавших затем протестов (см. «Украденные выборы в Иране. Что будет дальше?»).

Официальное торжество в Тегеране в честь событий 1979 г. и отсутствие оживления в рядах оппозиции имеют значение только в связи с ошибочными ожиданиями, будто этот момент может каким-то образом стать предвестником конца Исламской республики. Действительно, некоторые наблюдатели сравнивают нынешние протесты с революционной волной, которая довольно скоро привела к падению правительства шаха Мохаммеда Резы. Однако если здраво оценить события в Иране, найдется не так много сходства между этими двумя историческими эпизодами. Подлинное значение вызова, брошенного «зеленым движением», следует искать не здесь.

Задача
Чтобы определить, каким образом «зеленое движение» повлияло на Иран, имеет смысл несколько подробнее описать различия между ситуацией в 1979 г. и в 2009-2010 гг. Наиболее очевидный факт состоит в следующем. Завершающая фаза революции была стремительной, но этому предшествовали десятилетия активизма и пропаганды против режима, в которой, начиная с 1963 г., немалую роль играл аятолла Рухолла Хомейни, а также многочисленные левые группировки вроде партии Туде и Организации моджахедов иранского народа.

К последнему этапу революции уже почти все население восстало против шахского режима — даже те, кто при режиме процветал, почувствовали, что ничем не обязаны системе и не слишком заинтересованы в ее сохранении. Они, наоборот, думали, что им удастся сохранить свои привилегии и общественное положение независимо от того, какое правительство окажется у власти (в худшем случае они могли бы уехать из Ирана и мирно поселиться на Западе).

Кроме того, аятолла Хомейни в 1978-1979 гг. с успехом выставлял шаха «лакеем» Запада и взывал к патриотическим чувствам иранцев и их желанию быть независимой нацией. Лозунг «свобода и независимость» действительно объединял всех — от ультралевых до ультраправых; всех скрепляла харизматичность лидера Хомейни.

В ситуации 2009-2010 гг., есть два заметных отличия. Во-первых, определенный сегмент иранского общества очень заинтересован в сохранении системы: эти люди считают, что бежать им некуда; это представители Корпуса Стражей Исламской революции (КСИР), басиджи, консервативное духовенство и его окружение, а также набожная беднота.

Во-вторых, иранский режим утверждал, что последовавшие за выборами протесты были организованы с подачи Запада с целью проведения «бархатной революции». Кроме того, он использует иранскую ядерную программу в качестве рычага, чтобы заручиться поддержкой, — аналогично национализации нефти, которую проводил Мохаммед Мосаддык, премьер-министр 1951-1953 гг. Он оставил пост в результате переворота, вернувшего власть шаху. Бытующая сейчас версия, будто Запад пытается лишить Иран его законного права на развитие науки, не имеет параллелей в 1979 г., когда западные державы вроде США и Британии (устроившие переворот 1953 г.) были в числе главных сторонников шаха.

Эти различия показывают, что если у «зеленого движения» в Иране есть какая-то задача, то она гораздо труднее той, которую приходилось решать его предшественникам в 1978-1979 гг. В свете этого и с учетом того, что движение существует меньше года, можно сказать, что оно добилось замечательных успехов — таких, о которых еще недавно нельзя было и помыслить. Главное достижение в том, что оно бросило мощный вызов клерикальному режиму на тридцатом году его существования и положило начало народной мобилизации, что дает основания рассчитывать на фундаментальные изменения в иранском обществе.

Достижения
Можно выделить шесть главных достижений «зеленого движения».

Первое состоит в том, что благодаря нему массовая народная кампания за изменения началась снизу, а не сверху. Некоторые наблюдатели считают это (и связанное с этим отсутствие харизматичного лидера) слабой стороной движения, но на самом деле все наоборот. Если бы все зависело от одного человека, движение можно было бы легко подавить, арестовав или устранив этого лидера.

Конечно, у движения есть номинальный лидер, кандидат-реформист, лидировавший на выборах 2009 г., – Мир-Хосейн Мусави. Но Мусави постоянно подчеркивает, что он не лидер народного движения, а просто один из его участников. Мохаммед Реза Хатами, руководитель крупнейшей в Иране реформистской партии «Фронт участия» (и брат экс-президента-реформиста Мохаммеда Хатами), занял сходную позицию, сказав, что лидеры «зеленого движения» следуют за народом.

Второе достижение заключается в том, что «зеленое движение» стало стимулом к изменению образа мыслей и рассуждений в иранском обществе. На многие вещи иранцы начали смотреть иначе: на правительство, на символику режима, на религиозный истеблишмент, на Запад и либеральную демократию и даже на ислам. Иностранным наблюдателям это заметить труднее, но это исключительно важный момент.

Третье – это то, что «зеленое движение» плюралистично, то есть с уважением относится к разным точкам зрения. Главным оружием аятоллы Хомейни против шаха был его постоянный призыв к vahdat-e kalemeh (единство слова); под этим он имел в виду, что все должны единодушно повиноваться его слову. Нынешнее движение призывает к единству в разнообразии. Мусави был прав, говоря, что «зеленое движение» — это не партия, а сетевое сообщество. Иными словами, оно составлено из разных общественных групп, которые объединились в стремлении к переменам.

Четвертое достижение заключается в том, что движение стало каналом, с помощью которого иранцы могут реализовать свою политическую зрелость. Новое поколение стало на редкость рассудительным, чего трудно было ожидать в контексте современной иранской истории. Один молодой человек хорошо это сформулировал: «Мы должны бороться с властью, политикой и менталитетом режима, который не терпит никакой критики и не допускает свободомыслия; для этого нужно развить у себя иной образ мыслей и иную культуру».

Участники движения понимают, что для борьбы с режимом необходимо допускать критику и разнообразие мнений. Таким образом, оно остается спокойным и сдержанным и занимается скорее стратегическими, а не тактическими задачами.

Пятое достижение «зеленого движения» состоит в том, что у него сформировалось принципиально иное, чем у режима, отношение к насилию. Оно не использует насилие против насилия. Его сила в мирном противостоянии, даже когда оно сталкивается с грубой жестокостью. В этом есть как принципиальность, так и рациональный расчет: люди понимают, что у них нет таких инструментов насилия, которые были бы сопоставимы с возможностями режима (вооруженными силами, Стражами революции, полицией, головорезами в штатском, басиджами). Но мирное противостояние оппозиции – это тоже мощное оружие, потому что оно показывает, насколько беззаконен режим, который по-настоящему верит только в собственную власть. Благодаря этому режим теряет легитимность в глазах все большего числа людей, в том числе и религиозных.

Шестое — и величайшее достижение «зеленого движения» заключается в том, что оно превратило годовщину революции в кошмар для режима, который был вынужден задействовать все доступные ему ресурсы для запугивания и мобилизации, чтобы отпраздновать свое существование и предотвратить оскорбления со стороны собственных граждан. Правительству пришлось свозить тысячи своих сторонников со всего Тегерана, чтобы они приняли участие в официальных демонстрациях; блокировать связь с внешним миром; не пускать корреспондентов к тому месту, где выступал с речью Махмуд Ахмади-Неджад; арестовать десятки оппозиционеров и усилить давление в преддверии великого дня (в частности, казнить двоих студентов-активистов).

Требования
Помимо использования грубой силы с целью удержаться у власти, режим не стесняется и в выражениях: правительство, сотрудники спецслужб и проправительственные клерикалы своими высказываниями выходят за любые рамки приличий и гуманности (не говоря уже об «исламском сострадании»). Мир-Хосейн Мусави и его союзники, напротив, говорят спокойно, веско и с готовностью к компромиссам.

2 февраля 2010 г., перед годовщиной революции 1979 г., давая интервью реформистской газете «Kalemeh Sabz», Мусави говорил сдержанно и одновременно с вызовом. Он упомянул пять главных требований, которые он сформулировал в своем семнадцатом послании 1 января. Требования следующие:

Во-первых, правительство должно отчитываться в своих действиях перед народом, меджлисом (парламентом) и судебной властью. Это требование выходит за пределы нынешней полемики и тем самым предлагает режиму выход: правительство остается у власти столько, сколько позволяет конституция, но вступает с народом в отношения диалога.

Во-вторых, надо провести свободные выборы на основании прозрачного и надежного избирательного права. Здесь Мусави призывает к проведению новых выборов, на этот раз без контроля со стороны Совета стражей конституции, — а не просто к замещению Ахмади-Неджада более приемлемой фигурой из числа приверженцев режима. Все это может привести к созданию новой формы правительства, новой политической системы и нового общества. О новой конституции здесь речь пока не идет, потому что Мусави потребовал только соблюдения положений о правах, содержащихся в уже имеющейся конституции. Но он также отметил, что эта конституция не вечна и, возможно, нуждается в поправках.

В-третьих, нужно освободить и реабилитировать политзаключенных, отказавшись от правительственных конспирологических теорий и от лживых заявлений о том, будто «зеленое движение» создано по указке иностранцев. Признав за движением статус общественной инициативы, режим утвердит легитимность народного протеста.

В-четвертых, нужно дать средствам массовой информации возможность свободно освещать и комментировать события: это необходимое условие для создания настоящей, здоровой демократии. Благодаря этому правительство бы лишилось монополии на средства ведения пропаганды, и люди смогли бы услышать голоса оппозиции.

В-пятых, необходимо признать за людьми право участвовать в легальных собраниях, маршах и демонстрациях.

Эти требования очень просты, но они касаются самой сути иранского кризиса. Если их не удовлетворят, многие иранцы захотят еще более радикальных изменений – учреждения светской демократии, отделения религии от государства и полной отмены нынешнего режима.

Выбор
Мир-Хосейн Мусави представил радикальные требования многих иранцев в компромиссном формате; это само по себе предполагает, что если режим не примет этот формат, ему придется иметь дело с гораздо более радикальным внутренним вызовом. Режим находится перед жесткой дилеммой. Он потерял свою легитимность в результате обмана на выборах в июне 2009 г. Тенденция продолжилась: недовольство нарастало даже среди ключевых фигур в истеблишменте Исламской республики. Иллюстрацией служит поведение Хасана Хомейни, внука аятоллы Хомейни и хранителя его резиденции. По традиции, каждый год в день смерти Хомейни в его бывшей резиденции собираются высший руководитель и высокопоставленные особы для участия в траурных церемониях. В последний раз Хасан Хомейни пригласил Мохаммеда Хатами, чтобы он произнес речь. Правительство воспрепятствовало визиту бывшего президента, и тогда Хасан Хомейни в знак протеста отменил все мероприятие.

Не так давно Хасан Хомейни написал письмо в иранскую государственную вещательную компанию. В письме он решительно осуждал компанию за предвзятое освещение событий и за искажение слов его деда. Он предупредил, что если компания не прекратит это делать, он вообще запретит ей цитировать Хомейни. 11 февраля 2010 г., в годовщину революции, власти арестовали Мохаммеда Резу Хатами и его жену Захру Эшраки, внучку аятоллы Хомейни. Когда режим начинает ссориться даже с такими фигурами, становится очевидно, насколько он ужасен и какова его готовность к сотрудничеству.

11 февраля 2010 г. режим был вынужден держать ситуацию под строжайшим контролем: в этом проявилось его отчаянное положение. Если бы стране угрожала внешняя опасность, режим еще мог бы получить какое-то преимущество, потому что тогда бы все иранцы объединились с властью, несмотря на то, что они ее ненавидят. Тем больше у Запада оснований не реагировать на провокации Махмуда Ахмади-Неджада и не упрощать его правительству проблему взаимодействия с народом. Мир-Хосейн Мусави, выдвигая свои требования, предоставляет режиму возможность восстановить легитимность. Но режим едва ли свернет со своего саморазрушительного пути.

Владимир Месамед

Международное противодействие приближающемуся обзаведению Ирана атомным оружием все больше напоминает знаменитые в 1960-1970- гг. «китайские серьезные предупреждения». Иран мягко журят за все новые объекты ядерного цикла, «открываемые» в результате аэрофотосъемок или международных инспекций, в докладах МАГАТЭ все увереннее звучат утверждения о военном компоненте его атомной программы, однако никаких серьезных мер по ее обузданию на глобальном уровне не предпринимается. В последние год-два становятся известными новые факты, свидетельствующие о том, что развитие приоритетной для Ирана атомной программы идет невиданно быстрыми темпами. Президент Махмуд Ахмадинежад ежегодно в апреле, когда страна отмечает Национальный день атомных технологий, выступает с заявлениями, что его страна уже овладела полным циклом производства ядерного топлива и может по праву официально считаться ядерным государством. В прошлом году он сказал в этот день, что «…цена достижения этого рубежа еще более потрясает, когда задумаешься над тем, какое мощное противодействие стояло на пути Ирана, какое страшно тяжелое политическое и пропагандистское давление стопорило его деятельность на этом направлении. ..Нам угрожали санкциями, нас запугивали с позиции силы. Но…локомотив нашего прогресса движется в правильном направлении». Годом ранее он гордо заявлял, что отныне Иран – страна, овладевшая полным циклом производства ядерного топлива. В апреле 2009 г. М.Ахмадинежад объявил и об успешном испытании нового поколения центрифуг. Параллельно с этим тогдашний глава иранского Национального агентства по атомной энергии Голам-Реза Ага-заде объявил о планах его страны построить в течение пяти лет примерно 50 тысяч центрифуг. Таков был ответ Ирана на растянутые на годы дипломатические усилия Запада повлиять на Иран, «умиротворить» его в направление свертывания программы обогащения урана. Еще более однозначен был президент М.Ахмадинежад, сказавший 12 апреля 2009 г. в интервью германскому еженедельнику Der Spiegel, что время переговоров по продвижению атомной программы Ирана уже миновало, а посему от них более нет никакой пользы. Тем самым он выразил свою реакцию на приглашение американского президента Б.Обамы начать двусторонний диалог по этой важной проблеме.

Тогда, в 2009 г., израильское правительство заявило, что подобные шаги побуждают мировое сообщество еще серьезнее отслеживать реализацию Ираном своей атомной программы, и в мире должны с большей мерой ответственности подойти к предотвращению перехода Ирана в клуб ядерных государств. В Израиле не возражали против нового раунда переговоров с Ираном и участия в них США, но считали нужным, чтобы переговоры были лимитированы во времени и не превратились в бесконечное выяснение точек зрения и бесполезную трату времени, дающие возможность Ирану продолжать свои планы. Именно поэтому Израиль считает самым эффективным путем введение жестких и всеобъемлющих санкций мирового сообщества, способных подвигнуть Иран на свертывание своей ядерной программы . В Израиле опасаются, заявил один из видных израильских военных, генерал Дан Харэль, что переход Ирана в клуб ядерных государств позволит ему оказывать давление на мировое сообщество и заставит считаться с собой как мощной державой – обладательницей неконвенционального оружия. Пока ему удается успешно водить за нос мировое сообщество, продвигая тем временем свою атомную программу, однако до перехода Ирана в клуб ядерных государств осталось ничтожно мало времени.

Как новый этап овладения Ираном новейших ядерных технологий можно расценить неуклонное повышение процента чистоты обогащения урана. В нынешнем году, в дни празднование 31 годовщины победы в стране исламской революции было объявлено о том, что страна произвела первую партию урана, обогащенного до 20% уровня чистоты, «став ядерной державой». «Создается впечатление, — писал в этой связи персоязычный сайт израильского МИДа «Хамдами», — что достижения Ирана в продвижении атомной программы и других военных и технологических сферах нужны ему лишь для укрепления собственной выживаемости. Все отчетливее проявляются признаки системного кризиса, способного поглотить порождающий его режим». Приближение нуклеизации Ирана уже сказывается на радикализации ближайшего союзника Иран – Сирии, имеет негативное для Израиля воздействие на деятельность и планы ливанской «Хизбаллы», других экстремистских и террористических организаций региона. По мнению израильского генерала, переход Ирана в клуб ядерных государств вызовет гонку атомных вооружений в регионе Ближнего Востока. Поэтому для Израиля тревожно не только потенциально возможное действительное, а не демагогически неоднократно заявленное, обретение статуса ядерного государства страной, открыто заявляющей о планах уничтожения еврейского государства, но и связанные с этим военно-политические последствия. В их числе – появление иранского атомного зонтика, создающего гарантию безопасности для террористических организаций ближневосточного региона, пользующихся покровительством Тегерана. Несомненно, атомная проблемы Ирана и вопрос введения связанных с ней санкций стали для Израиля главными в ряду главнейших международных, потеснив по значимости даже палестинскую. Она активно обсуждалась во время визита на Ближний Восток американского вице-президента Джо Байдена в марте с.г. В обмен мнениями было вовлечено все руководство страны. На встречах взвешивался весь комплекс мер, который уже принимается в мире по нейтрализации иранских угроз, которые рассматриваются Израилем как вполне осязаемые и постоянно приближающиеся. Израильское руководство владеет по этому вопросу всей полнотой информации. Президент Шимон Перес как политический долгожитель стоял у истоков сотрудничества Израиля и Ирана в атомной сфере еще в 1960-х гг., впоследствии не раз сталкивался с этой проблемой, когда партнерские отношения между двумя странами парадоксальным образом перешли в плоскость максимально конфронтационных. Джо Байден в своих беседах с премьер-министром Б.Нетаньяху, президентом Ш.Пересом и главой МИДа А.Либерманом постарался донести до собеседников американскую озабоченность развитием событий в ближневосточном регионе и решимостью его страны реально содействовать нейтрализации иранской атомной угрозы. Американцы считают своей первоочередной задачей способствовать выработке максимально эффективного пакета новых санкций. Однако пока это остается лишь благими намерениями, поскольку стало известно, что из готовящегося пакета санкций удалены два важных пункта, которые были связаны с финансовой блокадой Центрального банка Ирана и санкциями в сфере добычи углеводородов. В то же время, новый пакет серьезно блокирует торговлю вооружением. В таком виде, пакет санкций вряд ли достигнет своей цели, ибо не способен в должной мере оказать разрушающее влияние на иранскую экономику и подвигнуть иранское правительство на сворачивание процессов обогащения урана. Но даже в этом виде пакет нежизнеспособен, ибо против него с той или иной степенью противодействия выступают Россия и Китай. Будучи связана с Ираном тесными экономическими узами, Россия не хотела бы нанесения этой стране такого экономического удара, который подорвал бы ее платежную состоятельность в двустороннем диалоге. Иран является для России надежным экономическим партнером, ослабление которого совсем не на руку экономическим интересам Москвы. В этом плане обратим внимание на заявление лидера израильской парламентской оппозиции, бывшего главу МИДа Ципи Ливни, которая заявила 15 марта на встрече с находящимся в Иерусалиме президентом Бразилии Луисом Инасиу Лула Да Силва, что мировое сообщество должно, наконец, определиться со своим отношением к Ирану, ибо исходящие от него угрозы имеют глобальный характер. По ее словам, «Иран во главе наиболее экстремистски настроенных сил цинично использует доступные ему средства для ведения своей борьбы против стран свободного мира «. «Свободный мир, в том числе и Бразилия, не должны принять государство, ведомое экстремистской идеологией и подвергающее опасности весь регион. Любые контакты стран свободного мира с Ираном могут быть расценены иранской стороной как проявление слабости, поэтому свободный мир должен занять единую и четкую позицию относительно контактов с Ираном», — заявила лидер Кадимы.

В вопросах экономической блокады Ирана, считают в Израиле, видна непоследовательность и со стороны стран США и Европы, которые ранее всегда поддерживали необходимость изоляции Центрального банка Ирана как важнейшего элемента нажима. Понимая, что это способно вызвать паралич в сфере международной торговли, США, Великобритания и Франция сняли этот пункт, считая, что таким образом они способствуют тому, что Россия и Китай смогут, наконец, присоединиться к санкциям. В новом варианте санкций констатируется то, что мировое сообщество будет лишь отслеживать деятельность иранского Центробанка, потенциально оставляя за собой право вмешательства в случае непредвиденного развития ситуации. Несомненно, отмечала 14 марта одна из ведущих израильских газет – «Гаарец», финансовое давление на Иран без включения в его орбиту Центрального банка, вряд ли будет достаточно эффективным. Ведь санции, введенные против ряда ведущих банков Ирана, обслуживающих операции Корпуса стражей исламской революции (КСИР), уже нанесли существенный вред его деятельности в области реализации военных проектов.

В Израиле все настойчивей говорят и о том, что темп обсуждения проблем наложения более жеских санкций явно недостаточен. На встрече с Байденом в Иерусалиме премьер-министр Б. Нетаньяху подчеркнул необходимость того, чтобы международное сообщество было как можно более монолитным в вопосе о санкциях. По словам израильского премьера, чем сильнее будут эти санкции, тем более вероятно, что иранскому режиму придется выбирать между продвижением своей ядерной программы и движением к будущему своей собственной стабильности». Нетаньяху положительно оценил усилия США в этом вопросе, призвав международное сообщество и его страны-лидеры присоединиться к ним. Однако в политических кругах Израиля наблюдается и скепсис по поводу эффективности действия санкций. Постпред Израиля в ООН проф. Г. Шалев выражает сомнение в том, что планируемые международным сообществом антииранские санкции могут принести желаемый результат, а шансы на то, что будут предприняты серьезные и болезненные санкции чрезвычайно малы. В своей беседе с журналистами в штаб-квартире ООН она выразила надежду на то, что дипломатические усилия увенчаются успехом, но не исключила и сценарий «иного варианта» развития событий. » Неспособность мирового сообщества принять жесткие санкции против Ирана делает вероятными два «плохих» варианта развития событий: появление ядерного оружия в Исламской республике или применение военной силы против иранских ядерных объектов». По словам израильского представителя в ООН, ее страна более не разделяет точку зрения о возможности дипломатического решения, так как все попытки найти общий язык с Ираном потерпели поражение. Поэтому СБ ООН должен ввести жесткие санкции. Однако шансы на принятие такого решения достаточно малы. Все остальные меры являются «очередным китайским предупреждением».

Источник

http://kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1269438

Россия, Грузия и Армения провели в конце прошлой недели в Ереване закрытые переговоры об открытии КПП «Верхний Ларс» на российско-грузинской границе. Информацию об этом «Ъ» вчера подтвердили в грузинском и российском МИДах. Впрочем, Тбилиси, по информации «Ъ», хотел бы увязать открытие КПП с отменой российского эмбарго на импорт грузинской продукции. Однако в МИД РФ «Ъ» заверили, что согласованы «практически все вопросы, касающиеся начала работы КПП». Открытие границы станет первым прорывом в отношениях между Москвой и Тбилиси после августовской войны.
Информация о закрытых переговорах в Ереване просочилась в грузинские СМИ, сразу же став сенсацией. Интригу еще больше усилил бывший премьер Грузии Зураб Ногаидели, вернувшийся в конце прошлой недели из Москвы, где он встретился с заместителем министра иностранных дел РФ Григорием Карасиным. Отвечая на упреки депутатов от пропрезидентского Единого национального движения, осудивших его за контакты с господином Карасиным, экс-премьер заявил, что «грузинские власти, оказывается, начинают тайные переговоры с Россией».

Эта информация вызвала возмущение грузинской оппозиции. Представители фракции христианских демократов потребовали от властей подробного отчета о переговорах. Как заявил «Ъ» один из лидеров фракции Ника Лалиашвили, «необходимо выяснить, насколько целесообразно открытие российско-грузинской границы в условиях, когда из России звучат обвинения Грузии в поддержке терроризма, и будут ли при этом учитываться экономические интересы Грузии».

Официальному Тбилиси пришлось оправдываться. Заместитель главы МИДа Нино Каландадзе на специально созванном брифинге опровергла факт проведения российско-грузинских переговоров. Она сообщила: «В Ереване состоялись переговоры между экспертами из Грузии и Армении — никаких переговоров с российскими представителями мы не вели». Одновременно ее шеф, глава МИДа Григол Вашадзе заявил вчера грузинским журналистам, что в принципе Грузия готова открыть КПП «с учетом интересов дружественной Армении».

Сухопутная граница между Грузией и РФ была закрыта еще в 2006 году после ареста в Тбилиси российских офицеров по обвинению в шпионаже. Тогда Россия запретила ввоз грузинской продукции и остановила работу КПП «Верхний Ларс», сославшись на начало строительства нового терминала. В конце 2008 года МИД Грузии получил из Москвы уведомление о завершении строительных работ и открытии терминала с пропускной способностью в 400 машин в день. Но МИД Грузии потребовал проведения переговоров по КПП в Женеве при посредничестве Швейцарии, что оказалось неприемлемым для Москвы.

Как выяснил «Ъ» в МИД Грузии, переговоры в Ереване все-таки имели место, но шли по особой схеме. Грузинские дипломаты (делегацию из Тбилиси, по данным «Ъ», возглавлял директор одного из департаментов МИДа) вели диалог с представителями Армении, которые информировали о ходе переговоров сотрудника российского агентства по обустройству границы, а затем вновь встречались с коллегами из Грузии.

В МИД РФ «Ъ» также подтвердили факт «технических консультаций» по открытию КПП «Верхний Ларс». Источник «Ъ» сообщает: «Согласованы практически все вопросы, касающиеся начала работы КПП, теперь дело за решением открыть пункты — ждем соответствующего сигнала из Тбилиси». «Встречи проходили в Ереване, поскольку Армения является наиболее заинтересованной стороной в открытии пункта пропуска»,— пояснил «Ъ» собеседник в МИД России.

Армения действительно давно добивается открытия КПП, поскольку по Военно-Грузинской дороге ранее осуществлялось до 30% внешнеторгового товарооборота страны. К воздействию на Тбилиси Ереван подключил даже Вашингтон. США выделили $2,5 млн на строительство с грузинской стороны границы нового КПП «Казбеги» с пропускной способностью в 500 автомобилей в день. Именно под давлением США Тбилиси, похоже, и согласился провести переговоры в Ереване.

Тем не менее Грузия выдвигает свои условия открытия КПП «Верхний Ларс». Как сообщил «Ъ» источник в грузинском МИДе, Тбилиси пойдет на это только после получения гарантий «недискриминационного отношения к грузинским товарам» — другими словами, при условии отмены запрета на импорт грузинской сельхозпродукции, вин и «Боржоми». По данным «Ъ» из государственной канцелярии Грузии, в ближайшие дни по этому вопросу пройдет заседание совбеза под председательством президента Михаила Саакашвили. Как сказал собеседник «Ъ», дата его проведения зависит от ответа, который придет из Москвы через Ереван.

Однако в МИД РФ опровергают информацию о том, что Грузия выдвинула дополнительные условия открытия КПП. «Никаких дополнительных требований не высказывалось,— заверил собеседник «Ъ».— В отношении Тбилиси по-прежнему действуют торговые ограничения, которые в свое время инициировал глава Роспотребнадзора Геннадий Онищенко».

Тем не менее эксперты считают, что после открытия границы российское эмбарго против Грузии в любом случае будет ослаблено. «Очень трудно доказать, что армянский перевозчик купил товар не в Грузии, а в Армении»,— пояснил «Ъ» грузинский эксперт Мурман Купрашвили. Поэтому, по мнению эксперта, открытие КПП будет выгодно и Тбилиси, который может снять выдвигаемые условия. В этом случае открытие границы станет первым серьезным прорывом в отношениях между Россией и Грузией после августовской войны.

Киргизия и США рассматривают возможность создания на юге республики тренировочного центра для спецподразделений
На новом военном объекте «планируется проводить подготовку подразделений специального назначения» всех киргизских силовых структур говорится в сообщении пресс-службы министерства обороны Киргизии.

9 марта 2010 года Американское диппредставительство в республике сообщило, что средства на строительство центра выделяются по просьбе киргизского правительства, которому и будет принадлежать учебный центр. По предварительной информации, стоимость проекта составит 5,5 млн. долларов.
В военном ведомстве Киргизии отмечают, что создание центра «является проектом в сфере двусторонних киргизско-американских отношений в борьбе с международным терроризмом и религиозным экстремизмом, транснациональной организованной преступностью, по пресечению контрабанды наркотиков и не направлено против «третьих стран».

По данным министерства обороны страны, в настоящее время в военной сфере республика взаимодействует с 37 государствами мира. Ранее в рамках киргизско-американской программы «FMF» (Финансирование военных проектов за рубежом) на средства США в Киргизии были построены «административные и казарменные здания на базе войсковой части» в городе Токмок, хирургическое отделение военного госпиталя войсковой части в селе Беш-Кунгей. Помимо этого, одним из направлений по данной программе является возведение «Объединенного учебного центра на базе войсковой части, расположенной в поселке Кой-Таш».
На территории Киргизии, в столичном аэропорту «Манас» с декабря 2001 года по мандату ООН действовала авиабаза ВВС США, которая обеспечивала транзит грузов военного назначения для обеспечения коалиционных сил, ведущих боевые действия в Афганистане в рамках операции «Несокрушимая свобода».
В феврале 2009 года президент Киргизии Курманбек Бакиев заявил, что правительство Киргизии «приняло решение о прекращении использования базы «Манас» вооруженными силами коалиции».

Киргизский лидер уточнил, что решение властей страны было вызвано «негативным резонансом функционирования базы в обществе» и носило экономический характер. Последнее, собственно впоследствии и подтвердилось.

С июня 2009 года база переименовалась в Центр транзитных перевозок, правда, теперь за доступ к транзитному коридору США будут ежегодно платить Киргизии 60 млн. долларов против 17,4 млн. до ребрендинга авиабазы. И это без учета финансовых вложений США в строительство нового перрона, терминалов, складов центра и затрат на аренду земель вблизи аэропорта, а также на обеспечение аэропорта «Манас» современным аэронавигационным оборудованием.
Киргизские старейшины последовательно требуют от властей республики вывести из республики американский Центр транзитных перевозок, как ранее требовали ликвидации авиабазы:

«До завершения полного вывода контингента необходимо запретить все вылеты боевых самолетов, а перевозки гуманитарных или иных грузов мирного характера можно осуществлять по линии гражданской авиации».

Между тем киргизские старейшины полагают, что «вследствие безответственной и беспринципной политики высшего руководства страны Киргизия оказалась вовлеченной в процесс подготовки террористов».

Здесь важно отметить, что задержанный в конце февраля 2010 года на борту киргизского воздушного судна лидер иранской сепаратистской организации «Джундалла» Абдималик Риги, как предполагают в Тегеране, летел на встречу, которая должна была состояться на территории Центра транзитных перевозок в «Манасе».

Арестованный иранскими спецслужбами лидер суннитской террористической организации «Джундалла» («Воины Аллаха») Абдулмалик Риги в ходе допроса признался, что деятельность его группировки, имеющей непосредственное отношение к «Аль-Каиде», поддерживалась Соединенными Штатами.
Абдулмалик Риги сообщил, что американцы снабжали его оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами и средствами связи. Он подчеркнул, что «между Америкой и «Аль-Каидой» нет никаких проблем».

Лидер «Джундалла» также рассказал, что ЦРУ поддерживает связь со всеми антиправительственными организациями Ирана, ведущими вооруженную борьбу против официальных властей страны, а база подготовки боевиков, осуществляющих теракты и воюющих против Ирана, находится на авиабазе ВВС США «Манас» в Киргизии.

Старейшины поделились своей обеспокоенностью тем, что доступ в Центр киргизских властей и проверок ограничен, в связи с чем невозможно достоверно установить для каких целей используется военный объект США.

«Если присутствие военных баз России у нас исторически обосновано и отвечает стратегическим интересам, то военное присутствие США и стран НАТО на территории Киргизии становится угрозой нашим национальным интересам», — подчеркивается в обнародованном заявлении киргизских старейшин.
Вполне вероятно, что американские спецслужбы активизировали свою деятельность в отношении Ирана, оставив на втором плане движение «Талибан» и «Аль-Каиду». В этой связи, представляется логичным расширение их контактов с противниками Тегерана, которые, как предполагают иранские власти, нашли понимание и приют в Афганистане, Пакистане, ОАЭ и Киргизии.

Иранские спецслужбы сообщили, что у задержанного террориста был изъят афганский паспорт, выданный ему Соединенными Штатами. Также было объявлено, что за сутки до ареста Абдулмалик Риги находился на американской базе в Афганистане.

Следует напомнить, что, террористическая группа «Джундалла» действует в иранской провинции Систан-Белуджистан, граничащей с Пакистаном. Ее последней резонансной акцией был теракт в октябре 2009 года, когда от рук террористов погибли 42 иранца, в том числе военнослужащие элитных подразделений, включая заместителя главы сухопутных сил Корпуса стражей исламской революции.

Нетрудно предположить, что за активностью США и некоторых их союзников по НАТО внимательно следят спецслужбы Исламской республики Иран. Ведь угроза военного решения «ядерной проблемы», а вместе с ней и попутного изменения конституционного строя в стране, по примеру соседнего Ирака, с повестки дня пока еще не снята.

На фоне обострения внутриполитической ситуации в стране, вызванного далеко не простой экономической ситуацией в Киргизии, и предъявленных обвинений оппозиционными движениями Курманбеку Бакиеву в коррупции и наступлении на свободу слова, мало кто теперь не даст гарантии, что Тегеран не реализует ассиметричный и эффективный ответ Бишкеку на расширение военного сотрудничества с Вашингтоном.

Василий Амирджанов

http://www.regnum.ru/news/1256357.html

Прошедшая неделя запомнилась повышенным вниманием к иранской ядерной тематике и визитами политиков разных стран в Исламскую Республику Иран. Напряженность вокруг Ирана возросла в связи с тем, что официальный Тегеран дал понять, что в вопросе обогащения урана, может полностью отказаться от услуг России и Европы, с которыми ранее шли долгие переговоры по этой теме. Другой причиной напряженности стали как заявления официального Тегерана о начале фазы собственного обогащения урана в рамках ядерной программы, так и активность израильской дипломатии, пытающейся не допустить этого путем поиска дополнительной поддержки за рубежом.

Иран нервно реагирует на задержку поставок ракетных систем С-300 из России. Напомним, что Россия и Иран несколько лет назад подписали договор о поставках пяти зенитных ракетных комплексов С-300 на сумму 800 миллионов. Заявление официальной Москвы о том, что поставки С-300 вновь задерживаются из-за технических проблем, негативно были восприняты в Тегеране. Посол Ирана в РФ Махмуд Реза Саджади заявил, что отсутствие поставок российских зенитно-ракетных комплексов С-300 Ирану негативно сказывается на имидже России во всем мире. Иран подозревает, что Россия и США договорились совместно оказывать жесткое давление на Тегеран из-за иранской ядерной программы. Ситуацию, казалось, разрядило заявление МИД России. В интервью «Эхо Москвы» министр иностранных дел России Сергей Лавров сказал, что Россия надеется, что иранская ядерная проблема будет решена мирным путем. «Независимо от того, как пойдет дело с иранской ядерной программой, я надеюсь все-таки, что этот вопрос пойдет мирным путем, политико-дипломатическим путем будет решение искаться», — сказал он.

«Россия выступает против «парализующих» санкций в отношении Ирана и намерена выполнить контракт по поставкам этой стране зенитных ракетных комплексов С-300″, — заявил замглавы МИД РФ Сергей Рябков. «Термин «парализующие санкции», конечно, вызывает у нас полное неприятие. Санкции должны преследовать цель укрепления режима ядерного нераспространения», — подчеркнул он. По словам дипломата, нельзя рассматривать вопрос в такой плоскости, когда санкции могут трактоваться как наказание целой страны и ее народа. В Москве считают, отметил Рябков, что «нет ничего более последовательного, чем наша позиция по Ирану».

Фактически данные заявления дипломатов можно расценить как отказ Москвы поддерживать американский план по ужесточению санкций против Ирана, хотя буквально несколько дней до этого российская сторона недвусмысленно давала понять, что понимает «озабоченность США по иранской ядерной программе». Изменение позиции России можно объяснить тем, что американская сторона все-таки не намерена отказываться от своих планов по размещению систем ПРО в Восточной Европе против Ирана. Россия прикладывала все усилия, чтобы этот план, делающий уязвимой ее обороноспособность перед НАТО, не осуществился и надеялась, что после отказа Пентагона разместить ПРО в Польше и Чехии, эта тема будет закрыта. Теперь же США намерены разместить эти системы несколько южнее российских границ и центральных регионов РФ: в Румынии, Болгарии и Турции. По всей видимости, это один из способов Вашингтона добиться от Москвы уступок по иранскому вопросу. Россия не хочет быть «просматриваемой» американскими ПРО, ни с запада, ни с юга своих границ, поэтому вынуждена серьезно реагировать на новые инициативы США по установке ПРО.

Поэтому Кремль делает ответный шаг: устами замглавы МИД РФ Рябкова заявляет, что новые попытки США развернуть ПРО «не могут не отразиться на российско-американских переговорах по стратегическим наступательным вооружениям (СНВ), причем самым непосредственным образом». По словам Сергея Рябкова, вне признания взаимосвязи между СНВ и ПРО такой договор вообще не может состояться. «Мы достаточно давно обсуждаем эту тему, и я исхожу из того, что не только администрация Барака Обамы, но и американские законодатели вполне понимают следующую простую истину: впервые заключается договор такого рода в отсутствие договора по ПРО», — отметил дипломат. Фактически на данном этапе из-за иранской ядерной программы российско-американская «перезагрузка» оказалась под угрозой срыва.

Кстати, не случайно США высказывают желание разместить системы ПРО именно в Румынии и Болгарии. Эти страны больше всего пострадали во время прошлогоднего российско-украинского газового противостояния и по всей видимости не прочь высказать свою обиду на Кремль методом поддержки американских инициатив по ПРО. Что касается Турции, то в отличие от славянских братьев России в лице Польши, Чехии, а теперь Румынии и Болгарии, официальная Анкара сразу ясно дала понять Вашингтону, что не намерена предоставлять турецкую территорию для размещения американских систем ПРО. Турция стремится поддерживать сбалансированные отношения как с Америкой, так и с Ираном, и поэтому не хочет, чтобы размещение радара выглядело как двусторонняя сделка, направленная против Тегерана и косвенно против России. «По мнению Турции, в случае размещения на ее территории радара он должен стать частью общей системы ПРО Североатлантического альянса, финансируемой из бюджета НАТО», — последовал ответ из турецких СМИ, приближенных к официальной Анкаре. Турция, как страна, расположенная одновременно и в Европе, и на Ближнем Востоке, «очень чувствительно относится к этому вопросу», — констатировал безрезультатность попыток вовлечь Анкару в игры с установкой систем ПРО, помощник министра обороны США по международной безопасности Александр Вершбоу.

Отказ Турции размещать американские ПРО автоматически усилил и сделал более внятной позицию России в диалоге с США по иранской ядерной программе. Теперь несложно прогнозировать, что США усилят давление на «непокорную» Турцию как «виновницу» провала американских инициатив, и Вашингтон заострит внимание на курдском вопросе и продвижении резолюции о признании «геноцида» армян в американском Конгрессе. Но американский рычаг в виде признания «геноцида» армян, имеет весьма ограниченное влияние на турецкую внешнюю политику, поскольку если США все-таки и примут эту резолюцию, то потеряют этот рычаг давления на Турцию как таковой, а значит и часть своего влияния на турецкую и региональную политику. Турция прислушивается США в этом вопросе до тех пор, пока есть угроза принятия Конгрессом резолюции по «геноциду» армян. То есть США каждый год будут поднимать этот вопрос, но не для того, чтобы принять резолюцию, а с целью вновь устроить торг со своим НАТОвским партнером — Турцией, требуя поддерживать ту или иную инициативу американской внешней политики. Отметим, что год от года США все труднее влиять на усиливающуюся Турцию, которая рвется вести полностью независимую внешнюю политику и это у нее неплохо получается, тем более, что в региональных и международных вопросах те же США больше нуждаются в Турции, а не наоборот. К примеру, министр иностранных дел Турции Ахмед Давутоглу проводит челночную дипломатию с Ираном не столько из-за вопросов турецко-иранских отношений, в которых нет особых проблем, а сколько по просьбе США. Фактически Турции удалось убедить США в нежелательности резких шагов в адрес иранских властей, и официальная Анкара смогла показать свои способности посредника между Ираном и Западом.

Напомним, иранский вопрос поднимался и во время недавнего визита в Москву премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху. Отметим, что до России Нетаньяху побывал в ряде стран Ближнего Востока, Азербайджане и Казахстане, где также искал поддержку по иранскому вопросу. В Москве Нетаньяху и не скрывал, что его главной целью было добиться от Кремля поддержки санкций против Тегерана и отказа от поставки в Иран российских комплексов С-300. Переговоры были закрытыми, и после них российская сторона вновь заявила о задержке поставок С-300 в Иран, в связи с чем у Тегерана сложилось впечатление, что Израиль смог убедить Россию в необходимости приостановки военного сотрудничества с Ираном.

Стоит напомнить и про недавние вояжи израильских политиков в Азербайджан, где между прочим тоже зондировалось отношение Азербайджана к ужесточению санкций против Ирана. В Баку прибыл бывший премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт. Визит, по данным азербайджанской прессы, носит частный характер. А ровно неделю назад в Баку побывала большая правительственная делегация во главе с главой МИД Израиля Авигдором Либерманом. Израиль ежегодно приобретает азербайджанскую нефть на 4 млрд. долларов, то есть 30% нефти в эту страну поступает из Азербайджана. Баку же покупает современное и высокотехнологичное израильское вооружение. Как подчеркивают азербайджанские политологи, кроме Израиля поставлять такое оружие Азербайджану никто пока не спешит. Но тем не менее официальный Баку учтиво дал понять высокопоставленным израильским гостям, что не намерен ухудшать свои отношения с соседним Ираном. Не секрет, что азербайджанский фактор исторически играет значительную роль в политической жизни Ирана. Только в течение 20-го века три раза, в 1908-1911, 1945-1946 и в 1979 годах, участие азербайджанцев в революциях приводило к серьезным изменениям в общественно-политическом строе Ирана. Почти 30-миллионное азербайджанское население Ирана играет важную роль и занимает ключевые посты в духовном и политическом руководстве этой страны. По итогам частного визита израильских политиков в Баку, азербайджанская сторона выразила готовность расширить сотрудничество в энергетической и военных областях и выступить посредником в восстановлении партнерских отношений между Израилем и Турцией, с которой у Баку весьма дружественные и тесные отношения.

Прошедшая неделя запомнилась и рядом визитов из Азербайджана в Иран. В Тегеране побывал глава МИД Эльмар Мамедъяров и находится сейчас спикер азербайджанского парламента Огтай Асадов. Идет интенсивный азербайджано-иранский диалог, в Тегеране проходят встречи с высшим духовным и политическим руководством страны, а также в Тебризе с руководителями Азербайджанских провинций Ирана. В Тегеране понимают, что оказывать слишком большое давление на Азербайджан из-за тесных связей с Израилем не имеет смысла, так как тем самым Тегеран может просто перегнуть палку и не только не достичь желаемого результата, но и вообще потерять нейтралитет Баку в ирано-израильском противостоянии.

Подводя итоги, можно отметить, что на данном этапе России, Турции и Ирану удалось сохранить взаимопонимание, и несмотря на давление Запада, удержать контроль над развитием ситуации, как вокруг иранской ядерной программы, так и в процессах на Южном Кавказе. Оказались преждевременными и прогнозы некоторых экспертов утверждавших, что Россия в связи с возможной установкой американских систем ПРО в Турции, может поставить ракетные комплексы С-400 в Армению — свою союзницу по ОДКБ. Однако еще много неясностей по поводу долгосрочных намерений США, которые сжимают кольцо вокруг Ирана, как со стороны Ирака, так и со стороны Афганистана. Но интенсивность процессов вокруг иранской ядерной программы позволяет говорить о том, что Запад наконец-то примет как факт существование ядерного Ирана в международной политике, и будет уже говорить с Тегераном с учетом этой реальности.

Ризван Гусейнов

http://www.1news.az/interview/20100313113511715.html

Эксклюзивное интервью «Новости-Азербайджан» с политологом Расимом Агаевым:

— В чем сейчас заключается суть политики США на Южном Кавказе?

— Я рассматриваю нынешнюю внешнюю политику США на Кавказе, как продолжение политики неоконсерваторов в новых условиях. Она сводилась к созданию в этом регионе Большого Ближнего Востока — от Багдада до Равалпинди, куда входила бы как Турция, так и Южный Кавказ и Северный Кавказ. Но, к сожалению, для  американцев тот кризис, который сложился в мире, и то, что американцы завязли в Ираке и не могут никак развязаться с Афганистаном, данные обстоятельства внесли свои коррективы в планы США. Тем не менее, эта политика США продолжается. Она направлена на деление, фрагментацию государств региона. Мы видим попытки этой политики в отношении Турции, Афганистана, Ирана. Что касается Азербайджана и Грузии, то они уже расчленены, и при этом американцы делают вид, что ничего не произошло, и все проходит как надо, все проблемы будут урегулированы.

А если бы Южный Кавказ входил в состав России или в сферу влияния России по договоренности с США, то никаких проблем в регионе не было бы. Россия не скрывает того, что именно политика США, проводимая на Южном и далее на Северном Кавказе, является угрозой безопасности. Речь сейчас не идет о том, что американцы должны подарить Кавказ России или же совсем забросить его и уйти. Но необходим консенсус  между двумя странами по этому и подобным ему регионам.

США и ЕС пытаются развалить Турцию, будируют курдский, иракский, армянский факторы, а также внутриполитический кризис вокруг противостояния армии и властей Турции. Конституционное положение турецкой армии напоминает положение КПСС, подвергается технологически такому же обращению, как и КПСС в период перестройки. Фактически, впервые за последние четверть века турецкая армия дискредитирована в глазах общественности. Впервые со времен Ататюрка армия в Турции опирается на широкие массы мусульман. В таких условиях армия уже не в состоянии действовать теми же методами, что и раньше, когда она убирала неугодные правительства и гарантированно обеспечивала светский путь развития страны. Кроме того, сильно влияние извне, к примеру, американцев, желающих поставить Турцию на место, подчинить ее себе так, как она подчинялась США с 1945 года до 90-х годов. США также наказывают Турцию и за дрейф в сторону России. Хотя Турция после распада СССР нашла для себя огромный рынок и надежного партнера с точки зрения технологий, нефти и газа. Таким образом, можно говорить о родственном геополитическом ареале.

Фактически, речь идет о сближении северного и южного геополитических полюсов Евразии. Если этот дрейф будет продолжен, и сотрудничество Турции и России еще более укрепится, то в более широком континентальном плане мы получим совершенно новое срастание политических сил.

— Может ли это вылиться в реанимации турецкой инициативы по Пакту стабильности на Кавказе?

— При благоприятном развитии сотрудничества между Россией и Турцией могут быть реанимированы любые пакты и договора, модернизированы, приземлены.
Ведь недаром на западе сейчас стали раздаваться голоса о возможности принятия России в НАТО, так называемая франко-германская инициатива. Сейчас это кажется смешным, но в свое время мы тоже смеялись над попытками США сменить строй в СССР путем предоставления кредитов. Но что в итоге получилось, всем хорошо известно.

Фактически, это наживка, которая была заброшена со стороны некоторых сил на западе в надежде, что какие-то российские политологи и политики, типа Немцова и Каспарова, воспользуются этим и начнут выступать с позиции любви к западу и за вступление в НАТО.
А ведь помним, как еще Рогозин говорил на эту тему, что Россия просто не вместится в рамки НАТО, и как говорил Петр Великий – Россия не страна, а континент.

— Все с нетерпением ждут апреля, очередной даты «армянского геноцида» и выступления по этому поводу президента США Обамы. Каковы ваши прогнозы на этот счет?

— На мой взгляд, фигура Обамы как бы венчает собой тот процесс смены политических элит в европейском масштабе, который начался с Горбачева. То есть, когда у власти стали появляться какие-то фигляры, не очень компетентные, фундаментальные личности. Одно время Европа была просто усеяна профессионалами в политике: Вили Брандт, Гельмут Коль, Миттеран, Помпиду. Сейчас же появились такие личности, как Берлускони, Саркози, Меркель, Браун. Это не яркие и не сильные личности, без ясных и сильных идей.

Кроме этого, своими действиями они противоречат исторически сложившемуся образу жизни европейцев, их мировоззрению, политическому устройству европейских стран.
То же касается Обамы. Мне кажется, что за время своего президентства он не столько решит вопросы, имеющиеся в мире, сколько еще больше проблем оставит после себя. Единственная надежда на то, что те силы, которые привели Обаму к власти, успеют исправить ситуацию.

Поэтому я все же полагаю, что те силы, которые стоят за Обамой, прекрасно понимают, что представляют собой Армения и Турция. И на данном этапе, когда у США немало серьезных проблем, которые, так или иначе, замыкаются на Турции, как, к примеру, реализация проекта Большого Ближнего Востока, оттолкнуть от себя Турцию США не может. Сейчас в этом регионе США сталкиваются с Ираком, Ираном и Турцией – странами, кипящими негодованием к США. Поэтому, если США это так нужно, то пусть признают вымышленный геноцид армян.

Но мне все кажется, что в самый последний момент США уступят. Ведь турки уже предприняли ряд шагов, указывающих на их недовольство политикой США: отозвали посла, Эрдоган отказался ехать в США, и ряд других политических шагов. Это должно подействовать отрезвляюще на администрацию Обамы, и ей придется искать какой-то компромиссный вариант. Эти варианты не раз удавались американским президентам: Клинтону, Бушу и даже Обаме в период выборов.

Поэтому я уверен, что благоразумие все же возьмет верх. Но сам факт того, как США бесцеремонно общаются с великой нацией, каковой является турецкая нация, это насторожит многие другие государства и народы в регионе.

В аналогичном положении недавно оказался Азербайджан. Мне кажется, то, как американцы игнорируют волю азербайджанского народа, превратив страну в придаток своего влияния на Кавказе, это будет с годами все более отрезвляюще действовать на азербайджанский народ и политическую элиту. Уже сейчас заметны те изменения в настроениях азербайджанского народа и его отношение к американцам, если сравнивать с годами перестройки и первыми годами независимости.

— С чем было связано выступление французского сопредседателя Бернара Фасье относительно азербайджанской армии?

— За посредниками всегда водился такой грешок: в Ереване они говорят одно, в Баку совершенно иное. Что же касается выступления Фасье, то я его могу понять в одном – задача посредника направлена на недопущение возгорания конфликта. Поэтому они должны успокаивать общественность конфликтующих сторон.

Но вопрос именно в том, что Фасье заговорил об этом именно сейчас. С одной стороны, мы прекрасно знаем, что симпатии Франции в этом конфликте всегда были на стороне Армении.
С другой стороны, данное заявление Фасье вызвано не только желанием подыграть армянской общественности, успокоить ее, но также необдуманными выступлениями некоторых наших политиков. К примеру, наш министр обороны Сафар Абиев недавно выдал воинственное заявление, хотя задача министра обороны заключается не в том, чтобы делать политические заявления, а в подготовке армии. Подобные выступления создают фон, который прекрасно используется армянскими СМИ, педалирующими на том, что Азербайджан более воинственно настроен, чем Армения. В итоге Азербайджан негативно воспринимается мировыми СМИ.

Таким образом, Азербайджан сейчас повторяет ошибки конца 80-х годов, когда лидеры Народного фронта выступали с воинственными заявлениями в адрес армян. В результате во всем мире Азербайджан предстал как мощное, промосковское, воинственное государство, собирающееся задушить маленькую и слабую Армению.

Так и сейчас на Западе используют воинственные заявления наших чиновников для создания имиджа Азербайджана, как экономически мощного, вооруженного государства – более сильного, чем Армения. Поэтому я полагаю, что данное заявление Фасье как раз направлено на создание такого имиджа.

Реджеп Тайип Эрдоган жестко противостоит признанию геноцида армян в Османской империи.
Анкара может депортировать около 100 тыс. граждан Армении, нелегально находящихся на заработках в Турции. Об этом в интервью телерадиокорпорации ВВС заявил находящийся с визитом в Великобритании премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган. Жесткая мера в отношении армян-нелегалов вызвана реакцией турецких властей на продолжающийся процесс признания геноцида армян в Османской империи 1915 года государственными институтами ряда стран.

Турция раздражена и не скрывает возмущения тем, что 4 марта резолюцию о геноциде армян принял Комитет по внешним сношениям Палаты представителей Конгресса США, а спустя неделю – парламент Швеции. Этот вопрос готовы рассмотреть в парламентах еще нескольких европейских стран.

Турция в ответ отозвала своего посла из Стокгольма, ультимативно объявила США о вероятном ухудшении американо-турецких отношений. В том же тоне прозвучало превентивное предупреждение Анкары: страны, готовящиеся рассмотреть или признать геноцид армян, не вправе рассчитывать на тесные партнерские отношения с Турцией.

В Великобритании, согласно сообщениям турецких СМИ, Реджеп Тайип Эрдоган получил заверения в том, что Королевство не намерено рассматривать вопрос геноцида по крайней мере до вердикта армяно-турецкой подкомиссии, которая согласно швейцарским протоколам о нормализации отношений между Анкарой и Ереваном должна изучить обстоятельства и причины трагических событий 1915 года и предшествующих лет.

Комментируя этот вопрос ВВС, турецкий премьер заявил, что «Армении следует избавиться от ипотеки своей диаспоры». Этим Эрдоган еще раз подчеркнул: Анкара уверена, что за международной кампанией по признанию геноцида стоит не столько Ереван, сколько влиятельная армянская диаспора. Рассуждая об армяно-турецких отношениях, Эрдоган обвинил армянскую сторону в неискренности и нежелании реально наладить межгосударственные отношения. Нашу политику в регионе можно сформулировать лаконично: с соседями никаких проблем, сказал премьер-министр и выразил сожаление, что «протянутая турецкая рука дружбы натолкнулась на армянский кулак».

«Такого мы не потерпим… В Турции находится около 170 тысяч армян. 100 тысяч из них зарабатывают в ненавистной им Турции нелегально, и 70 тысяч являются моими согражданами. Я не обязан держать нелегалов на своей родине. Почему я должен заботиться о 100 тысячах армян, кормящихся в моей стране и проклинающих ее?» – задался в эфире ВВС вопросом Эрдоган и сам же ответил: депортировать «эрмени» нам не составит никакого труда. По его словам, страны, симпатизирующие Армении во главе с США, Францией и Россией, должны повлиять на ее линию, мешающую нормализации армяно-турецких отношений.

Жесткое заявление премьера само по себе не могло остаться незамеченным, а ряд турецких СМИ подлил масла в огонь сообщением о том, что полицейские участки готовы к спецоперации по поимке и депортации армян-нелегалов, уже якобы получили их фотографии для сличения и дело лишь за приказом. Радикально настроенные депутаты парламента Турции предложили не ограничиваться только депортацией, но и вовсе отказаться от рассмотрения швейцарских протоколов по нормализации отношений. Ситуация накалилась до такой степени, что министр иностранных дел Ахмед Давудоглу на страницах влиятельной газеты Sabah фактически дезавуировал угрозы Эрдогана: «Мы не намерены отказываться от ратификации протоколов по нормализации отношений… Если мы депортируем армян, то дадим странам, выступающим против нас, козырь. Депортация армян будет квалифицироваться как национализм, и Турция окажется в худшем положении, чем сейчас».

Несмотря на седативный тон заявления главы турецкого МИДа, в Армении сочли необходимым откликнуться на угрозы Эрдогана. Некоторые заявления свелись к тому, что премьер-министр косвенно признал геноцид 1915 года: он сказал, что в Турции сейчас осталось 70 тысяч коренных армян – так куда делись почти 2 миллиона, населявшие эту территорию каких-то 100 лет назад? Директор Института востоковедения АН Армении Рубен Сафрастян назвал заявление Эрдогана неподобающим. «Во-первых, оно не соответствует действительности. В Турции на заработках находится около 15 тысяч граждан Армении. В основном это женщины, работающие прислугами в армянских же семьях. Во-вторых, заявление Эрдогана является использованием этнического фактора для оказания давления на Армению. Турция, являясь правопреемницей Османской империи – государства, осуществившего геноцид, не должна позволять себе попытки надавить на Армению. Запугиванием и ультиматумами авторитет Турция себе точно не повысит», – сказал «НГ» Сафрастян.

Ожидалось также, что с ответным заявлением выступит официальный Ереван. Однако на момент подписания номера в печать оно не было обнародовано.

Юрий Симонян

Чего ожидать от новой региональной политики Казахстана в посткризисный период?

Оправляясь от финансово-экономического кризиса, власти Казахстана делают ставку на развитие регионов страны. В частности, об этом говорил в своем ежегодном послании президент республики Казахстан Н.Назарбаев.

Экономическое неравенство регионов Казахстана продолжает расти, и только сглаживание диспропорций может обеспечить более благоприятные условия для дальнейшего развития страны.

Исходя из таких экономических показателей, как ВВП на душу населения, индекс промышленного производства, душевые инвестиции в основной капитал, доля самозанятых в общей численности занятого населения, уровень бедности, можно выделить 3 группы регионов в Казахстане:

· регионы-лидеры (нефтегазовые области Западного Казахстана, Астана и Алматы);

· среднеразвитые районы (территории старого промышленного освоения севера, востока, запада и центра страны);

· менее развитые районы (аграрные территории юга и севера страны).

Даже в период кризиса сырьевые регионы Казахстана оказались наиболее конкурентоспособными благодаря высокой цене на нефть.

В то же время замедлилось развитие 2 крупнейших городов страны – Астаны и Алматы. Тем не менее, несмотря на экономический спад, им удалось сохранить свои лидирующие позиции.

Гораздо сложнее пришлось среднеразвитым регионам, в число которых входят моногорода Казахстана. Из-за низкой цены на продукцию градообразующих предприятий им пришлось «потуже затянуть пояса».

Что касается отстающих аграрных регионов, то в ближайшие пять лет свое положение они будут улучшать за счет государственной программы Форсированного индустриально-инновационного развития.

Основной целью новой региональной политики, в основе которой лежит перераспределение бюджета, является сглаживание экономического неравенства регионов. Насколько эффективной она окажется, судить сложно. Перетекание «нефтяных» денег в слаборазвитые регионы способствует, с одной стороны, восстановлению экономики региона-реципиента, а с другой, вырабатывает его зависимость от дополнительного притока доходов. Примером в данном случае являются не только аграрные регионы страны, но и столица Казахстана, которая сильно зависит от прямых инвестиций. В Астане значительна доля государственных ресурсов. В Алма-Аты, где душевые показатели инвестиций в основной капитал из всех источников были ниже на треть по сравнению со столицей, преобладают частные вложения капитала. Алма-Ата остается самой привлекательной зоной в Казахстане для притока инвестиций благодаря географическому положению и высокой плотности населения.

Процедура финансирования регионов государством не так прозрачна, как хотелось бы. Во-первых, это связано с географической отдаленностью региона (как правило, чем более отсталая область, тем более она удалена от крупнейших городов) и, следовательно, сложностью контроля передаваемых государством средств. Во-вторых, коррупция в рядах местных управленцев возрастает в связи с недостаточной оплатой бюджетных услуг. Создание аффилированных структур с участием представителей местных органов власти – явление довольно частое. В-третьих, происходят постоянные рокировки управленцев, что препятствует осуществлению динамичного развития региона. Период адаптации и работы в должности управленца длится от 0,5 до 3 лет, а потом человек уходит на новую должность. За такой короткий срок невозможно решить проблемы области.

Более ранние программы регионального развития не оказались эффективными. С начала 2000-х годов был предложен и одобрен ряд программ – Развитие Казахстана до 2020 года, 30 Корпоративных лидеров, программа вхождения в пятидесятку высокоразвитых стран мира, 5 больших дел. Кроме того, у каждого ведомства и министерства есть своя программа развития.

Концепция региональной политики Республики Казахстан на 2002-2006 гг. и сменившая ее Стратегия территориального развития Республики Казахстан до 2015 г. имеют больше различий, чем сходств. «Мы не сможем добиться форсированной диверсификации без реформы регионального развития. Поэтому нам необходимо начать формирование центров экономического роста», – именно этот лозунг прозвучал в Послании Президента народу Казахстана в 2010 г., спустя 4 года после принятия Стратегии территориального развития до 2015 г. Цитата легла в основу Стратегии до 2015 г. Развитие отсталых регионов будет осуществляться за счет регионов-лидеров, а задача остальных регионов – не отставать.

На начальном этапе посткризисного периода регионы-лидеры должны сформировать мощные зоны экономического подъема. Насколько это реально?

1. Нефтегазовые районы Западного Казахстана (Атырауская и Мангистауская области) – наиболее важные для страны регионы, способные внести большой вклад в становление экономики в посткризисный период. Доказательством является создание в Казахстане Министерства нефти и газа. Пока цена на нефть на мировых рынках остается высокой, у Казахстана есть время для решения проблем социально-экономического характера для 2 областей. Очень низкая плотность населения, неразвитость села, слабое освоение территории, за исключением побережья, недиверсифицированная промышленность – все это усугубляет положение региона при колебаниях цен на рынке углеводородного сырья. Данный регион становится уязвим не менее, чем оказавшиеся безденежными районы с преобладающими отраслями угольной и стальной промышленности. Для развития областей необходимо привлекать трудовые ресурсы.

2. Старая и новая столицы (Алма-Ата и Астана). Лидирующие позиции сохранили благодаря более модернизированной экономике и доминированию третьего сектора, преимущественно рыночного (Алма-Аты) или со значительной долей нерыночных услуг государства (Астана). Потенциал двух городов различен: Алма-Аты выигрывает за счет наличия большего числа трудовых ресурсов, развитой транспортной системы. Плотная пригородная зона обеспечивает дополнительное развитие агломерации (население Алма-атинской агломерации составляет 1,85 млн. человек, из них жители пригорода – приблизительно 500 тыс. человек). Астана проигрывает старой столице из-за отсутствия кадрового резерва, низкой плотности населения в пригородной зоне (население агломерации Астаны составляет 760 тыс. человек, из них жителей пригорода — 100 тыс. человек).

Итак, форсированное индустриально-инновационное развитие Казахстана будет связано с развитием трех регионов – нефтегазовых областей Западного Казахстана, Астаны и Алма-Аты. Ожидаемый мощный рывок должна произвести экономика крупнейшего города Казахстана и нефтегазоносные регионы при высокой цене на черное золото.

Азамат Мухамеджанов, президент Общественного объединения «ЭКОлайт»

http://ethnoglobus.com/index.php?l=ru&m=news&id=291

Государственная мораль и этика часто становиться темой для дискуссий. Государство есть символ силы, чем и диктуется его мораль. Соответственно у силы не может быть морали, если она диктует слабым свои действия как этическую норму. Рассматривая действия России против Грузии, оппоненты Кремля осуждают его за аморальность и отклонение от норм государственной этики. Тему государственной морали и этики с Этноглобусом дискуссирует доктор философских наук, главный редактор журнала Today & Tomorrow Ильхам Мамедзаде.

-Вопрос морали и этики в политике один из самых сложных и неоднозначных. Если говорить конкретно, то без морали не бывает государства. Другой вопрос, что мораль того или иного государства может не устраивать его оппонентов, исследователей, изучающих данное государство. Естественно, мораль развитого государства отличается от морали отстающего. Фашистская Германия тоже имела мораль, возвышающую немецкую расу. Это средневековая мораль, перенесенная на почву XX века. Конечно, для современного мира она аморальна. Но когда-то было немало таких государств. В этом плане возникает вопрос. Почему одни страны развиваются, а другие нет. К примеру, Россия с одной стороны прощается со своим империализмом, с другой стороны она с ним не рассталась. Она спокойно ушла из Восточной Европы, из бывших советских республик. Но есть некоторые регионы бывшего СССР, откуда она в силу каких то экономических, политических или этнических ли причин уходить не желает. Что это означает? Я бы не очень увлекался обвинением России, а воспринимал бы ее как факт нашего геополитического пространства. Как она будет меняться — превратится ли она в современное национальное государство или останется имперским по существу? Произойдет ли это или нет, очень сложный вопрос. Речь идет о том, что Россия крупная страна не лишенная имперских черт и эти черты мы вынуждены учитывать. Те, кто критикуют Россию, или радуются ее достижениям, употребляют чисто моральные суждения, потому, что применение чисто политических понятий здесь трудно. Наверное, это говорит о том, что анализ редко бывает только политическим, когда мы говорим о современной России.

Современность государства определяется тем, насколько она принимает современные политические этические стандарты и нормы. Часто употребляем понятие международное право, которого не может быть без этических стандартов. В этом плане, может быть нынешнее международное право и есть попытка соединить определенные правовые и моральные нормы. С этой точки зрения, Россию назвать государством, которая проводит свою политику, соблюдая этические стандарты, мы не можем. Мы можем быть довольны или нет с международными нормами, этическими принципами, но мы должны считаться с ними. Говоря о международных организациях, предполагается действие согласно Западной морали и этики. Нужно признавать этот момент. Если государство воспринимает эти нормы негативно, как навязанное ему насильно, то оно будет стараться, выходить за ее рамки. Собственно Россия и пытается делать это. В конфликте с Южной Осетией, и Грузия, и Россия оказались не на высоте. Руководство Грузии показала, что она не всегда в ладу с реалиями. Больше думает, как угодить своим хозяевам, не учитывая особенности геополитического пространства, которые сложились в отношении Грузии и России. Грузия хотела использовать свое естественное право на обеспечение конституционного порядка на своей территории. Но это очень сложно сделать такому государству как Грузия. Надо долго готовиться, использовать дипломатию, учитывать политические позиции. Попытка решить вопрос с помощью силы, наверное, не совсем правильный путь. А Россия воспользовалась ситуацией ( может быть и спровоцировала грузинские власти), чтобы усилить свои позиции на Южном Кавказе.

-США дают плохой пример политики силы. Они вторглись в Афганистан, Ирак, покушаются на Иран. Значить, если есть сила, то можно игнорировать мораль и все международные нормы.

—Может кому-то не нравиться то, что Соединенные Штаты решают свои политические или глобальные мировые проблемы, с помощью насилия. Но вначале Вашингтон пытается подготовить правовое, моральное одобрение для принятия им решения. По проведению военных операций в Афганистане было принято решение, за которое в СБ ООН проголосовала и Россия. Большинство мирового сообщества признавало право США на изменение ситуации в Ираке посредством военной силы. То есть момент использования силы был вторичным. Россия же не подготовила должных аргументов, которые позволили бы мировому сообществу оправдать ее действия в Грузии. Последние пол года шло обострение ситуации, Россия угрожала, что признает независимость Южной Осетии и Абхазии. Но мировое сообщество не воспринимало методы Москвы. Россия же игнорирует мнение мирового сообщества.

Международная политическая этика может нам не нравиться, но коли живем в сообществе государств, то мы должны их принимать. Не принятие и попытка обхода этих стандартов, естественно вызывает недовольство международного сообщества. Нельзя говорить, что эти стандарты плохие или хорошие. Их нужно принимать и им следовать.

-Мораль государства базируется на морали граждан. В беседе с представителями даже низкого сословия американцев или русских можно выявить у них имперское сознание. В данной войне голос государства России, представляющего своих граждан тоже звучал с имперскими амбициями.

-Это сложный вопрос. К нему трудно подходить с точки зрения истории. Современность рисует свой аналог, решение ситуаций. Империи часто разрушаются. Российская империя после крушения Советского Союза, как бы хотела перестать быть империей, но это ей не удалось. Началось движение вспять. Сейчас мы не можем сказать, что Россия империя, но элементы ее, конечно, присутствуют в политике Москвы.

Очень важно, что чья мораль, мораль какого сословия, класса или группы составляют основу имперскости. Россияне, американцы могут быть разные. Говорить об американской империи и об элементах империализма можно. З. Бзежински США расценивает как новую мировую империю. В данном случае, важно понять проводиться ли политика империализма политическими элитами. Если так, тогда граждане совершенно не задумываются над этим и передоверяют решение этого вопроса властвующим элитам. Американцы всегда считали, что внешняя политика это прерогатива президента.

Если взять Россию, то здесь ситуация несколько сложнее. Потому, что имперскость некоторых элементов ее политики, диктуется тем, что какая то большая группа России воспринимает ее только как великую державу. Великая держава в их сознании связана с империализмом, имперскостью, навязыванием другим своей правды. Там есть и позитивные элементы, например, как культурный диалог. Но это приоритет, каких то российских интересов и культуры и т.д. Получается, что российская властвующая элита иногда вынуждена идти за этим пониманием имперскости массы. Если Россия откажется от имперскости, то она вынуждена противопоставлять себя гражданам. В начале 90-х гг. прошлого века Ельцинская Россия пыталась стать национальной республикой. Путиновская Россия, в какой то мере вынуждена была больше соответствовать ожиданиям определенной толщи народа. Большинство граждан России оправдывает действия России. Считает, что Россия восстанавливает свой былой авторитет. Думаю, эта тенденция четко показала себя в событиях в Южной Осетии и Грузии. Этот реальность, которая должна учитываться. С этим придется иметь дело в ближайшие год или два.

-Какой слой общества России определяет мораль государства?

-Вопрос структуры нынешнего Российского государства один из сложных. Наверное, можно было бы сказать о российском массовом сознании, которое воспринимает Россию сильной только тогда, когда она проводит свои интересы не только в России, но и за ее пределами. Эти пределы могут достигать до Восточной части современной Европы, Кавказа, Средней Азии. Д.Медведев говорил, что Россия всегда была гарантом на Кавказе, который состоит не только из Российского Северного Кавказа. То есть президент России выступает гарантом стабильности не только в России, но и на всем Кавказе.

Так же можно сказать, что Россия гарант стабильности в Средней Азии. Этот момент говорит о том, что массовое сознание России хотела бы, что российское государство было гарантом. Государство, на мой взгляд, отвечает этому требованию.

Критики со стороны российской общественности в адрес действий властей в Грузии почти нет. 12 лет назад, во время событий в Чечне было очень много журналистов, ученых, которые говорили о необходимости предоставления чеченцам независимости. Даже было подписано Хасавюртское мирное соглашение, предоставляющее Ичкерии это право. Сейчас почти не слышно о том, что Южная Осетия и Абхазия являются частью Грузии, фактически независимого государства, которое имеет право действовать в пределах своего государство, если даже это неправильно. Государство имеет право прибегать к насилию в своем государстве, наказывать тех, кто не подчиняется закону. Этого права никто не может отнять у легитимного государства.

-Если Россия хочет быть гарантом мира и стабильности, претендует быть великой державой и хранительницей безопасности, то она должна соответствовать элементарным требованиям современной политической культуры.

-России можно предъявить большой счет или ею восхищаться. Трудно ожидать, что сегодняшняя Россия в своей культуре будет такая же, как Европа или США. У России своя своеобразная, специфическая история и культура, которая нравится не всем, кто соседствует с ней. Но бесспорно нужно признать, что у нее есть также позитивные моменты. На мой взгляд, если исходить из того, что ведь многим американская политика тоже не нравиться. Политика крупных стран всегда раздражает другие государства. Лучше уметь с ними вести прагматичную, рациональную и разумную политику.

Американцы, на мой взгляд, более рациональны и разумны, только потому, что у них не было таких коллапсов за последнее время в истории, как в России. В этом плане американская культура плавно стала глобальной культурой. Правила поведения США устанавливались на протяжении всего двадцатого века. Поэтому для многих их действия кажутся более естественными.

Российская же политика XX века была странной. Она фактически отказывалась от своих же политико-культурных моделей, устройств и т.д., что естественно вызывает определенное недоверие к ней. С другой стороны нельзя ожидать, что она так быстро измениться и примет другие стандарты. Россия не Европа, не США, в общем, то и не Азия. В ее лингвистическом аппарате есть слова, которые вполне складываются в понятие современной политической культуры. Россия заявляет, что в Южной Осетии она защищает российских миротворцев и своих граждан, которые были подвергнуты агрессии со стороны Грузии. Это не российские политические слова, они из другого современного мира.

Россия меняется. Политическая культура складывается очень долго. Ведь хорошо когда все определяет лидер. Тогда политическая культура страны есть показатель качества лидера. Если политическая культура массы диктует условия, то получается очень неоднозначная ситуация. Сложно в одночасье переходить от государственного строя, где все определяла очень маленькая группа людей, к культуре массовости. В США это происходило долго. Американцы могут идти на выборы, даже не зная о том, за кого голосуют. Власти могут организовать выборы, рассказывать и формировать политические массы. А голосуют граждане по принципу — нравится или нет ему тот или иной кандидат. Когда каждый занимается своим делом, создается благодатная ситуация. В России власти раздираются между тем, что хотят угодить массе и определенному слою общества. С другой стороны понимают, что это не совсем правильно. И не могут разобраться, как проводить сегодняшний курс. Как найти грань между сочетанием интересов элиты и интересов массы.

—Российское общество не однородно. У каждого народа свои интересы и ментальность, что особенно проявляется на Северном Кавказе. Нельзя сказать, что Москва учитывает фактор этнической и религиозной ментальности в своей политике.

-Политика России на Северном Кавказе оправдала себя в событиях в Южной Осетии

и Абхазии. Северный Кавказ, который должен был быть не на стороне России, принял наступательный метод против Грузии. Российское массовое сознание очень разное.

Все говорит о том, что все северокавказские народы и русские оправдывают действия Москвы и сильную Россию воспринимают как государство, которое навязывает малым государствам, граничащими с ней свои интересы.

-Азербайджанская политическая элита в последних событиях вела себя очень умеренно, что не воспринимается горячими кавказскими умами. Официальный Баку, трезво оценивая события, счел правильным не вмешиваться в ход событий, так как не может в какой то форме повлиять или изменить положение. Это тоже политическая культура.

-Думаю, что политическое решение азербайджанских властей правильно. Из моих предыдущих суждений такой вывод и следует. В принципе Азербайджанские власти выступают за наведение конституционного порядка в любом государстве. С другой стороны реалии такие, что нельзя оправдать авантюризм в политике. На мой взгляд, в Грузии присутствуют элементы авантюризма. В этом плане мы должны радоваться, что наша власть не бросается в авантюру, ведет себя спокойно по отношению событиям на Кавказе и в мире. Выдержанная политика она всегда лучше. Мне кажется, что часто мы подменяем чистую мораль на политическую. Есть политическая мораль, и есть этика.

Государство не бывает без морали, просто она может нам не нравиться. Государственная, политическая мораль не являются общечеловеческими моральными приоритетами. На уличной драке человек защищает слабого, но когда речь идет о безопасности граждан, то государству лучше лишний раз подумать, чем принять необдуманные решения. И меньше стремиться к авантюризму.

-В Азербайджане, какой слой общества диктует свою мораль государству? Или государство диктует мораль массам. Думается, что в Азербайджане государство диктует свою мораль гражданам.

-Я тоже так думаю и не вижу в этом особых проблем. В России многие проблемы возникают, потому что не известно кто кому что диктует. В результате происходят неожиданные повороты. Мне кажется, чем меньше резких поворотов в политике, тем лучше. Главное чтобы законы менялись постепенно, а не сразу. То же самое происходит с моралью. Важно чтобы она соответствовала, каким то стандартам, которые диктуются в мире. Резкие повороты в российской политике это негативный фактор. В Азербайджане есть стабильность, что позитивно. Никто не может сказать, что стабильность это плохое явление. В этом плане многое идет от властей, это факт и с этим трудно спорить. Большинство воспринимает это нормально, значить государство существует.

-Подобную ситуацию, когда имеет место полное доверие своей судьбы президенту и правительству, некоторые наоборот расценивают как отсутствие политической культуры у азербайджанского народа. Даже политическая инертность азербайджанцев идентифицируется комплексом неполноценности.

-Не могу с этим согласиться. Подобная позиция исходит от вопиющей неграмотности. Получается что американцы, которые внешнюю политику доверяют президенту, есть рабы. Но это ведь не так. Американцев это устраивает. Каждый занимается своим делом. Дело президента управлять, дело граждан работать, заниматься своими делами. Это идеальная ситуация. Когда все хотят заниматься политикой вне зависимости от того умеют они это делать или нет, получаются разные проблемы. В начале 90-х годов прошлого века на этой почве в Азербайджане было заложено много проблем. Орды людей, которые никогда не занимались политикой, начали определять поведение государства. Для этого сначала надо минимум изучить вопрос. А президент имеет группу советников, которые занимаются этим.

Вчера в Ашхабад с двухдневным визитом прибыл министр иностранных дел РФ Сергей Лавров. По официальной повестке дня, он обсудит с президентом Гурбангулы Бердымухамедовым «перспективы расширения экономических связей». Однако эксперты считают, что цель приезда российского министра – убедить туркменскую сторону в том, что проект Nabucco, предложенный ей Евросоюзом, менее перспективен, чем предложения Москвы.

Предположения экспертов не кажутся иллюзорными, если вспомнить, что подписание стратегического соглашения ЕС с Туркменией должно состояться в апреле. А влияние России на Ашхабад после газового скандала, случившегося в апреле 2008 года, уменьшилось. Россия больше не является лидером закупок голубого топлива и соответственно не может диктовать свои условия. И Москву такая ситуация не устраивает. Хотя надо признать, что ей и раньше с Ашхабадом было непросто, поскольку Туркмения в регионе всегда выделялась самостоятельной линией поведения. Сегодня Москва пытается восстановить утраченные позиции.

Пресс-служба Кремля в минувший четверг сообщила о телефонном разговоре между президентами Дмитрием Медведевым и Гурбангулы Бердымухамедовым. Главы государств обсуждали вопросы подготовки неформального саммита СНГ, который пройдет 8 мая в Москве, и вопросы двустороннего сотрудничества.

Сегодня аналогичные вопросы в Ашхабаде обсудит прибывший накануне российский министр иностранных дел Сергей Лавров. Но вряд ли он обойдет вниманием энергетические поставки. Тем более что давно подмечено, что внимание Москвы к Ашхабаду находится в прямой зависимости от судьбы проекта Nabucco: когда проект начинает продвигаться, в туркменскую столицу едут российские делегации. И в этот раз эксперты полагают, что визит Лаврова может быть связан с подвижками в реализации этого альтернативного российскому проекта.

На минувшей неделе Еврокомиссия выделила 2,3 млрд. евро на реализацию газовых и электроэнергетических проектов, из которых 200 млн. евро предназначены на строительство Nabucco. Туркмения, занимающая четвертое место в мире по запасам газа, по замыслу европейцев должна была стать основным поставщиком для этого газопровода. Соглашение между ЕС и Туркменией планируется подписать в апреле, но четким согласием туркменского лидера по этому поводу Запад еще не заручился. Правда, еще год назад Ашхабад подписал меморандум о поставках ЕС 10 млрд. куб. м в год, а «Туркменгаз» и немецкий концерн RWE подписали рамочный документ об изучении маршрута. Но это все намерения. Пока что наиболее ясное предложение Ашхабада по Nabucco сводится к следующему: хотите покупать у нас газ – забирайте его непосредственно у туркменских границ.

«Идет перетягивание каната. Можно предположить, что одна из целей визита российского министра заключается в том, что Москва пытается представить более убедительные предложения, чем это делает Европейский союз», – сказал «НГ» научный сотрудник Российского института стратегических исследований Аждар Куртов.

Между тем, по мнению азербайджанского политолога Ильгара Велизаде, Nabucco по-прежнему продолжает оставаться задачей со множеством неизвестных. «Ведь Туркмения уже связала себя обязательствами по поставкам голубого топлива в значительных объемах с другими странами – Россией, Китаем и Ираном, куда в ближайшие годы и будет уходить большая часть добываемого в республике газа. Ашхабаду придется существенно повысить добычу. А сделать это возможно лишь при значительных дополнительных инвестициях, которых пока нет», – сказал Велизаде «НГ».

Виктория Панфилова

После всплеска интереса к каспийской тематике в середине прошлого года, инициированного активностью России, в нынешнем 2010 году ажиотажа обсуждений статусных вопросов пока не наблюдается. На деле нерешенность правовых вопросов водоема отнюдь не мешает государствам осваивать ресурсы моря, его шельфа и биомассы. Также очевиден практический тупик переговорного процесса по конвенции, в котором оказались пять прикаспийских стран.

Трехсторонние договоренности Азербайджана, России и Казахстана, фактически поделивших между собой участки морского шельфа и четко определившие границы секторов, пока интересны лишь Туркменистану, и то с некоторыми оговорками. Что же касается Ирана, то позиция этой страны и подходы к правовым аспектам раздела Каспия кардинально противоположны тройственному соглашению, а также различается от туркменского видения.

Наступивший 2010 год может привнести некоторые новые тенденции в процесс определения статуса Каспийского моря и раздела его шельфовых и иных ресурсов. Однако ожидать саммита глав государств, намеченного согласно прежним договоренностям, в Баку и торжественного подписания согласованного текста конвенции не приходится.

На начало второй декады марта в Баку назначена очередная встреча рабочей группы по определению статуса Каспийского моря. Азербайджан, как принимающая сторона, постарается максимально использовать свое положение хозяина встречи для прямых переговоров с туркменскими и иранскими коллегами. Разговор будет проходить на уровне замминистров иностранных дел, имеющих статус полномочных представителей по каспийским переговорам. Президент Ильхам Алиев наверняка лично примет иранских переговорщиков, также как и постарается поговорить с туркменской делегацией.

На сегодняшний день рабочие группы, детально идущие по параграфам будущей конвенции, смогли согласовать лишь три четверти документа. Самые острые вопросы – определение срединной линии и координат перехода границ секторов между Казахстаном и Туркменистаном, а также Азербайджана с Туркменистаном и Ираном, остаются предметом обсуждения. Сдвинуться вперед экспертам в Баку вряд ли удастся. Политическая воля Ирана пока не располагает к компромиссам. Именно в Тегеране кроются главные нерешенные вопросы статуса моря. Иранская дипломатия своей тягучестью, и склонностью к противоречивым действиям и порой даже недоговороспособностью значительно снижает шанс заключения всеобъемлющего договора по каспийскому статусу. Туркменская сторона склонна договариваться. Ее позиция все ближе к подходам России, Казахстана и Азербайджана. Но окончательно слиться с тройкой мешает груз эмоциональных проблем, накопленных при прежнем руководстве страны.

В 2010 году основной упор будет сделан на интенсификации азербайджано-туркменского диалога. На этом фронте вполне резонны подвижки. Как в случае с Россией и Казахстаном Азербайджан склонен договариваться один на один. Позиции Баку укрепляются поддержкой Москвы и Астаны, а также прежними форматами соглашений и системе разделения водной поверхности и шельфа, существовавшей в советское время.

Ашхабад вполне определенно обижен на Баку из-за того, что в середине 90-х годов прошлого века последний самостоятельно без оглядки на соседей начал разработки нефтяных месторождений на морском шельфе. Часть из этих месторождений Туркменистан считает своими и претендует на их собственность.

Новый президент Гурбангулы Бердымухамедов проявляет больше прагматичности, чем его предшественник Туркменбаши, но, несмотря на весь позитив и адекватность отношения к каспийским вопросам, он не всегда последователен в своих действиях. С одной стороны, призывая к глубокому диалогу по статусным вопросам, он – с другой – грозит Баку международным судом. К этой же импульсивности можно отнести и недавний выговор главному переговорщику страны по каспийским переговорам. Гурбангулы Бердымухамедов пригрозил даже увольнением дипломату. С каким настроением последний приедет в Баку, остается только догадываться. Не исключено, что позиция Ашхабада претерпит некоторые ужесточения, но лишь на время для того, чтобы потом отступить, выиграв в торге относительно других смежных вопросов.

Перспективы судебного разбирательства Туркменистана и Азербайджана в Гааге или Страсбурге, безусловно, туманны и призрачны. Предполагать, что Азербайджан отступит от своих прав на блок месторождений «Азери-Чираг-Гюнешли» также не приходится. АЧГ давно находится в разработке международным консорциумом, включающим в себя ведущие страны мира. Для Баку это означает полное и безоговорочное мировое признание своих прав на эту часть шельфа. Оспаривание их в международном суде не имеет никакой перспективы.

Азербайджан в переговорах с Туркменией будет стараться закрепить нынешний статус-кво, однако предложить Ашхабаду взамен что-то адекватное Баку не в состоянии. Делиться прибылью от торговли нефтью не входит в планы азербайджанцев. Туркменская сторона чувствует себя обойденной и обиженной. Ее не интересуют иные экономические преференции вне добычных проектов на шельфе Каспийского моря. Легким утешением для нее может стать лишь полный отказ Баку от притязаний на месторождение «Кяпаз» в туркменской версии именуемой как «Сердар». Азербайджан не прочь уступить в этом вопросе, поскольку ранее и так отказался от попыток соперничать с Туркменией из-за этого нефтегазового поля. Азербайджанским нефтяникам и без этого хватает точек приложения своих усилий по разработке новых перспективных площадей.

Двум странам придется договариваться между собой, и 2010 год выглядит достаточно перспективным для развития этих переговоров. Россия и Казахстан могут помочь Азербайджану в диалоге с восточным соседом, используя свои способы убеждения туркменистанцев. В частности, у Астаны есть личные интересы поскорее договориться с Ашхабадом, поскольку обе страны также пока не определили границы на Каспии. Соглашение с Туркменией полностью решит каспийский вопрос для Казахстана, причем также комфортно, как и для России.

Казахстан предлагает применить аналогичный подход для раздела месторождений нефти и газа, который стал формулой в отношениях с Россией. В спорных случаях, когда углеводородное поле находится на границе секторов, то стороны разрабатывают его совместно.

Определение морской границы казахстанского и туркменского секторов позволит выйти на общую точку соприкосновения с азербайджанским сектором, что облегчит этапы согласования линии между Баку и Ашхабадом. Все это может произойти уже в 2010 году.

Договорившаяся между собой тройка стран явно стремится к тому, чтобы Туркменистан примкнул к тройке, сделав ее четверкой, и тогда переговоры с Ираном велись бы в ином ситуационном фоне. Прежняя попытка объединиться в 2009 году была сорвана, поскольку постсоветские государства решили не искушать Иран, выступившего с резкими заявлениями по факту встречи четырех президентов в Актау.

В 2010 году попытки консолидации постсоветской четверки будут повторяться вновь и вновь. Этому будут способствовать ухудшение общей ситуации вокруг Ирана. Новая угроза санкций из-за атомной программы Тегерана значительно отвлекает внимание иранской дипломатии, кроме того Москва все больше нервирует несговорчивость и упертость иранской стороны в его противостоянии с Западом. У Москвы все меньше возможностей влиять и удерживать ситуацию в рамках удобных для Ирана. Все эти факторы неизменно рано или поздно отразятся и на каспийской сцене.

В Москве все больше склоняются к формату переговоров 4+1, поскольку нынешняя формула 3+1+1 не дает продвижения в определении статуса Каспийского моря. Для оформления процесса сближения может быть полезным и председательство Казахстана в ОБСЕ, поскольку в рамках готовящегося саммита глав государств организации можно было бы провести и четырехстороннюю встречу глав государств.

Иран опасается остаться в изоляции, однако, похоже, в этом году постсоветские страны способны сделать прорыв и отсечь иранцев от обсуждения статусных вопросов. В формате четверки стороны смогут достичь консенсуса по тексту конвенции и уже с выработанным решением выйти к Ирану с требованием признать существующий статус-кво. Ситуация, которая может сложиться к концу 2010 года может вполне напомнить времена СССР, когда между Союзом и Ираном, к примеру, не регламентировались вопросы работы на шельфе, тем не менее, азербайджанские нефтяники успешно осваивали недра Каспия.

Секторальное деление в корне не противоречит иранским позициям. Это подтверждают планы Ирана начать разведочного бурения в своем секторе Каспия. Кроме того, иранская газовая компания владеет 10% участия в азербайджанском газовом проекте «Шахдениз». Однако границы своего сектора Иран видит в ином начертании, вклинившись в сектора Азербайджана и Туркменистана с тем, чтобы общая часть акватории не оказалась меньше 20% — пятой равной части всей поверхности Каспия. Тегеран и дальше намерен отказываться от согласования границы по прежней линии, отделявшей зону ответственности бывшего СССР, стремясь расширить общую площадь своего сектора до 20%.

Предположить, что при разделе Каспия будут одновременно применяться две модели — срединной линии и равной пятой части шельфа для Ирана – сложно, но не невозможно. Фактически Тегеран может приобрести часть акватории лишь за счет Азербайджана и Туркмении. Компромисс может быть достигнут только через согласие на совместное освоение содержащихся в этой части шельфа запасов углеводородов. Большие глубины на юге Каспия, достигающие тысячи метров усложняют разработку ресурсов, соответственно увеличивают капиталоемкость работ. Вариант их совместного освоения южной тройкой – Ираном, Азербайджаном и Туркменией может стать эффективным компромиссом.

В качестве связующего звена можно рассматривать и перспективы Организации Каспийского экономического сотрудничества (ОКЭС). Россия, много рассуждавшая о потенциале этой новой структуры в прошлом году, вновь инспирирует обсуждения об ОКЭС и наверняка постарается сдвинуть фазу образования структуры в практическое оформление. Москва свободна от прямых сложностей общения с каспийскими партнерами, поскольку для себя разрешила статусные вопросы. Идея ОКЭС позволит закрепить это пространство в сфере влияния России, а также не допустить в регион иных игроков, не примыкающих к каспийскому пространству.

Отдельная проблема 2010 года – это продолжающаяся милитаризация Каспийского моря. Каждая из стран наращивает свою военную группировку на Каспии и вводит в строй все новые силы. Причем предлоги для массированного вооружения представляются самые разные, от защиты геологических ресурсов, до охраны транспортных коммуникаций и экологии.

В 2010 году пятерка прикаспийских стран и, прежде всего, Россия и Иран будут предпринимать все усилия для устранения влияния внерегиональных игроков. США будут пытаться вклиниться в Каспий через Азербайджан. Предлогом как раз выступает охрана стратегических объектов, таких как нефтегазодобывающих платформ и трубопроводных систем, проходящих по дну моря. Иных транскапийских трубопроводов в 2010 году не появится, хотя желание соединить восточный и западный берег моря присутствует у Азербайджана и Казахстана. Этому будут препятствовать жесткая позиция России и слабый интерес Азербайджана, которому предлагают вложиться в амбициозные проекты.

Резюмируя подходы сторон к определению вопросов статуса и иных сопряженных вопросов можно отметить:

1. Стороны имеют хорошую возможность продвинуться в переговорном процессе в 2010 году, поскольку не дошли до критического состояния конфликта относительно имеющихся проблем и остаются в режиме диалога.

2. Все пять стран заинтересованы в суверенном принятии решения по статусу без навязывания его со стороны международных структур или некоторых стран.

3. Азербайджан и Туркменистан при содействии Казахстана имеют возможность разрешить свои проблемы и достичь согласия относительно имеющего формата определения статуса моря на уровне тройки (что фактически будет означать создание четверки). Помимо этого может быть объявлено о создании азербайджано-туркменского СП по совместной разработке нефтегазовых структур в пограничном регионе.

4. В 2010 году окончательно может оформится четверка прикаспийских государств имеющих идентичное представление о принципах разделения моря и определения статуса Каспийского моря.

5. Иран в 2010 году может остаться в изоляции из-за своей строптивой и неуступчивой позиции относительно принципов раздела водоема.

6. Внерегиональные державы имеют шанс закрепиться на Каспии в случае ухудшения ситуации вокруг Ирана.

7. До конца 2010 года не будут продвинуты вопросы по строительству трубопроводов по дну Каспия.

8. Идея ОКЭС получит новый импульс со стороны лоббирующей новую структуру России, однако интерес к ней будет также на слабом уровне и дальше деклараций дело не сдвинется с мертвой точки. ОКЭС может стать осязаемой лишь при достижении консенсуса между всеми пятью прикаспийскими странами, либо, что может стать промежуточным действием, между постсоветской четверкой.

9. Представляется, что России в данной ситуации необходимо принять принципиальное решение – либо серьезно менять свою позицию по региональному сотрудничеству с Ираном в сторону укрепления, либо все усилия направить на реализацию идеи ОКЭС в рамках постсоветской «четверки».

Сергей Михеев – вице-президент Центра политических технологий

http://regnum.ru/news/1263677.html

Интервью ИА REGNUM Новости с бывшим помощником президента Азербайджана, председателем форума «Во имя Азербайджана», политологом Эльдаром Намазовым.

—Некоторые российские аналитики считают, что в последнее время усилия по нормализации отношений Баку, Анкары и Еревана как бы разведены по мировым столицам. Как бы проснувшийся после зимней спячки, Париж больше занимается проблемами Нагорного Карабаха, Вашингтон — весьма своеобразно — турецко-армянскими, а Москва — азербайджано-армянскими. Насколько, на ваш взгляд, такое распределение ролей близко к реальности?

Не думаю, что существует подобное «разделение труда». Это слишком походило бы на разделы сфер влияния, против чего (по крайней мере — на Южном Кавказе), выступают все основные геополитические игроки. Например, в турецко-армянском процессе Москва по определению не может оказаться в «тени» Вашингтона, а Вашингтон вряд ли согласится на ослабление своей роли в армяно-азербайджанском урегулировании. На протяжении последних лет сопредседатели Минской группы ОБСЕ неоднократно заявляли о том, что они действуют согласованно, у них общая позиция по урегулированию и, судя по всему, пока что у нас нет оснований опровергнуть это утверждение. Тем более, что вычленять Карабах из контекста армяно-азербайджанского урегулирования и разводить их между Парижом и Москвой — мягко говоря, нереалистично. В ходе так называемого «пражского процесса», неоднократно бывали случаи, когда один из международных посредников самостоятельно совершал визит в регион конфликта (и американский, и российский, и французский сопредседатели). Как правило, в СМИ начинались поиски каких-то «подводных камней» по этому поводу, но потом все становилось на свои привычные места.

— Есть ли, по-вашему, резон воспринимать перенос на неопределенное время рассмотрения в парламенте Турции протоколов по восстановлению турецко-армянских отношений как благо или зло для урегулирования азербайджано-армянского конфликта? Или, может, это событие не стоит увязывать с нагорно-карабахской проблемой?

Чтобы решить проблему или излечить болезнь есть два необходимых условия — правильный диагноз и правильная стратегия решения. К сожалению, в этом вопросе и диагноз поставлен не верный, и стратегия решения определена неверно. Никто не пытается «искусственно» увязывать нагорно-карабахский конфликт с процессом армяно-турецкого примирения. Проблема в другом. Эти две проблемы изначально связаны друг с другом политически и ментально. Армяне воевали с азербайджанцами, считая и называя их турками, а Турция закрывала свои границы с Арменией в ответ на оккупацию азербайджанских территорий. То, что мы сейчас наблюдаем, называется по-другому: попыткой искусственного разведения этих двух, изначально переплетенных тысячами нитей, взаимосвязанных проблем. Происходящее в настоящее время торможение армяно-турецкого процесса, усиление взаимного недоверия и общего скепсиса в отношении успешности этого проекта, это вовсе не козни Баку, как кто-то пытается это представить. У Баку по определению нет ресурсов для эффективного противодействия какой-то согласованной позиции Москвы, Вашингтона, Парижа, ООН, ОБСЕ, ЕС, Анкары и Еревана. Не те масштабы, не те ресурсы и возможности, чтобы так утрировать ситуацию.

Баку целых два года не может согласовать с Анкарой цены на газ и транзитные ставки, из-за этого задерживаются важные региональные проекты, откладываются на годы сроки реализации «Шах-Дениз-2» и т.д. Поэтому представить себе картину блокирования Баку совместного «евроатланто-российско-армяно-турецкого» проекта, мягко говоря, сложно. Проблема в том, что международные посредники и Ереван поставили изначально трудную, практически не реализуемую задачу — разрезать «по-живому» и без какого-то политического «наркоза» эти две взаимосвязанные проблемы. Но не получается и вряд ли получится.

Что же касается стратегии решения проблемы, то и тут совершена ошибка. Посредники правы, когда говорят, что позитивные результаты по одной из проблем могут привести к урегулированию и другой. Также правы и те, кто утверждает, что Еревану трудно провести через общественное мнение компромиссное урегулирование по обеим проблемам одновременно, надо какую-то из них сделать «локомотивом», а другую пристегнуть к общему процессу. Все это, на самом деле, резонно и правильно. Но ошибка в том, что подобным «локомотивом» может быть только карабахское урегулирование, а не наоборот. Турция не то, что не будет противостоять, а наоборот — с радостью согласится пропустить вперед карабахское урегулирование. В таком случае Анкаре намного проще будет и ратифицировать в парламенте армяно-турецкие протоколы и открыть границы с Арменией. Мне кажется, что если интерес и стремление к урегулированию этих проблем у международных посредников будет оставаться на высоком уровне и дальше, то они неизбежно придут к правильной формуле: армяно-турецкие и карбахская проблема тесно связаны между собой в узел, но начинать развязывать этот узел надо с карабахского конца, а не наоборот.

— Французский сопредседатель Бернар Фасье заявил, что если бы МГ ОБСЕ при подготовке новой версии обновленных мадридских принципов исходила из предлагаемой Азербайджаном территориальной целостности и лишь потом права нации на самоопределение, это не принесло бы результата. Более того, он вспомнил о признании независимости Косово и, перечисляя принципы нового урегулирования поставил целостность границ после права на самоопределение. Ваши комментарии…

Вы знаете, очень часто местные СМИ в Ереване излагают свою «версию» заявлений сопредседателей, которые потом те опровергают. Только вчера состоялся телефонный разговор министра иностраннных дел Азербайджана Эльмара Мамедъярова и Бернара Фасье, в котором последний опроверг многие утверждения СМИ. «Я такого не говорил, и не мог бы сказать» — вот слова самого сопредседателя. Думаю, то же самое касается и сравнения с Косово, и порядка сочетания принципов территориальной целостности и самоопределения. Позиция сопредседателей Минской группы и президентов их стран по этим вопросам неоднократно озвучивалась, нашла свое отражение в подписанных декларациях и заявлениях. Поэтому поверить в утверждения отдельных армянских СМИ, что это позиция кардинально пересмотрена, я не могу.

—Американский эксперт Heritage Foundation Ариэль Коэн в интервью ереванской газете «Жаманак», если конечно, его слова не были искажены, заявил: предварительное согласие Баку «с предложением о проведении референдума о статусе Нагорного Карабаха,.. означает, что… Карабах может отойти Армении». Неужели господин Коэн обладает большей информацией чем, скажем, глава МИД Азербайджана или видит дальше его?

Поэтапный план урегулирования основан на той философии, что вопрос окончательного статуса Нагорного Карабаха сейчас не может быть определен, это дело будущего. Поэтому кто-то с одинаковой долей вероятности может утверждать как то, что Нагорный Карабах войдет в состав Азербайджана, так и обратное.

В реальности ситуация и ее перспективы таковы: на сегодня мы имеем неразрешенные проблемы в виде оккупированных за пределами Нагорного Карабаха районов, сотни тысяч беженцев, разрушенные коммуникации, отсутствие какого-либо сотрудничества и надежных гарантий безопасности, угрозу возобновления войны и неопределенность окончательного статуса Нагорного Карабаха. Если будут приняты совместные компромиссные планы урегулирования (сперва — рамочное соглашение о базовых принципах, затем — мирный договор), если эти планы будут последовательно реализовываться на практике, то через «энное» количество лет мы получим следующую картину — оккупированные территории возвращены, беженцы, в большинстве своем, вернулись к родным очагам, восстановлены коммуникации, началось экономическое и культурное сотрудничество, практически сведена на нет угроза войны, выстроены внутренние и внешние гарантии безопасности, но окончательный статус НК остается неопределенным и для нормального существования на этот период ему предоставляется «временный статус». Может ли этот путь привести к отторжению Нагорного Карабаха от Азербайджана или его реинтеграции в Азербайджан? Дипломаты обоих сторон сейчас и бьются над некоторыми элементами базовых принципов, которые могли бы предрешить этот вопрос на данной стадии в чью-то пользу. Так как опыта и времени на размышление у них достаточно, думаю в целом им удасться сохранить философию поэтапного плана урегулирования. Иначе этот документ просто не будет подписан.

ИА REGNUM Новости: В Баку всё больше распространяется мнение, что Азербайджану нечего делать в переговорном формате МГ ОБСЕ, где его методично склоняют к полной сдаче Нагорного Карабаха и частичной — Лачинского коридора. Как, по-вашему, может ли Азербайджан уйти по-английски и начать все с более приемлемых позиций уже на других международных площадках?

Ну, во-первых, Азербайджан уже заявил о принятии «обновленных мадридских принципов», дело затягивается из-за позиции Армении. Поэтому на данный момент какого-то стремления выйти из формата Минской группы у официального Баку не чувствуется. Во-вторых, а есть ли вообще эта, более приемлемая международная площадка? Три сопредседателя Минской группы являются постоянными членами Совета Безопасности ООН, действуют по мандату ООН от имени ОБСЕ, представляют главные (за исключением Китая) центры геополитических сил (США, Европа, Россия). Армения же вряд ли согласится передать мандат на урегулирование карабахской проблемы Организации Исламская Конференция, а Азербайджан — в секретариат ОДКБ…

Беседовал Рафаэль Мустафаев

http://www.1news.az/interview/20100316110044330.html

Эксклюзивное интервью 1news.az с аналитиком американского аналитического центра Stratfor (www.stratfor.com) Евгением Чаусовским

Эльшан Рустамов

Одна из главных проблем в повестке дня мировой политики сегодня – это создание Ираном ядерного оружия. Но ясного ответа, делает ли он это, – нет. Из многочисленных докладов МАГАТЭ лишь следует, что прямые доказательства отсутствуют, хотя есть косвенные признаки, которые вызывают серьезное беспокойство. Поэтому заявление президента Ирана 2 декабря 2009 года о том, что «иранский народ самостоятельно сделает 20-процентное ядерное топливо», вызвало серьезную обеспокоенность в мире.

Специалисты высказывали разные мнения. Одни говорили, что Иран просто блефует. У него нет практических возможностей обогащать уран, и он специально нагнетает страсти, чтобы повысить ставки в переговорах с Западом. Другие – у Ирана такие возможности есть. Но из 20-процентного урана нельзя сделать полноценную атомную бомбу – для этого нужен обогащенный уран до 80–90%. А из 20-процентного урана можно сотворить лишь так называемую «грязную бомбу», хотя и она может вызвать сильное радиоактивное загрязнение. Однако, если процессу обогащения дан старт, то сегодня это может быть 20-процентный уран, а завтра 40%, потом 50% и 60% и т.д. Так и до 80% путь будет недалек.

И как бы в ответ на эти споры президент ИРИ Махмуд Ахмадинежад заявил, что Иран уже произвел первую партию урана, обогащенного до 20%. «Иран теперь является ядерной державой», – объявил он на многотысячном митинге в Тегеране по случаю 31-й годовщины Исламской революции. Больше того, по его словам, Иран «может обогащать уран даже до 80-процентного уровня, но делать этого не будет, поскольку в этом нет необходимости». А МАГАТЭ подтвердило, что Иран произвел первую партию урана, обогащенного до 20%, выразив озабоченность возможной военной составляющей иранской ядерной программы.

На этом бурное развитие событий только началось, поскольку появление ядерного оружия у Ирана превратит Большой Ближний Восток в «ядерный погреб» наподобие того, как в свое время Балканы стали «пороховым погребом» Европы. И что тогда ждать – первую ядерную войну и катастрофический взрыв в этом уже взрывоопасном регионе и его ближайшем окружении?

Неудивительно поэтому, что в нынешних дискуссиях на передний план выходит возможность нанесения США или Израилем бомбовых ударов по иранским ядерным объектам. При этом идут ссылки на то, что подобная операция уже была успешно проведена в 1981 году, когда 14 израильских самолетов, беспрепятственно пролетев над Иорданией и Саудовской Аравией, разбомбили иракский ядерный центр, где находился французский реактор «Озирак».

Однако сегодня не 1981 год, а Иран – это не Ирак тех лет. И США едва ли рискнут пойти на такую акцию, хотя, как заявил начальник российского Генштаба Николай Макаров, ссылаясь на своего американского коллегу – председателя ОКНШ Майкла Маллена, у США есть план нанесения ударов по Ирану. Разумеется, у американских военных такие планы должны быть, но это вовсе не значит, что руководство страны, президент США пойдут на применение силы, поскольку Иран сможет нанести ответный удар по американским войскам в Афганистане и Ираке. Нельзя также исключать ударов Ирана по нефтяным объектам в Саудовской Аравии, ОАЭ и Кувейте. В результате «Аль-Каида» и «Талибан» восторжествуют, война против США в Ираке и Афганистане вспыхнет с новой силой. И что тогда Вашингтону, безуспешно воюющему там уже много лет, влезать еще и в третью, куда более опасную войну в Иране? Едва ли нынешний президент США решится на это. Хотя и такого развития событий полностью исключать нельзя.

А вот ударов Израиля по ядерным объектам Ирана скорее даже можно ожидать. Дело в том, что появление ядерного оружия у Ирана может означать смертельную угрозу для Израиля, который Тегеран грозится стереть с лица Земли. И тогда это уже будут не просто слова. Учитывая небольшую территорию еврейского государства, плотность его населения и жаркий климат, для этого потребуется всего одна-две атомные бомбы того типа, что были сброшены на Хиросиму и Нагасаки. А ХАМАС, «Хезболлах» да и Сирия на Голанских высотах доделают все остальное. Поэтому, по мнению многих специалистов, для Израиля будет менее опасным нанесение удара по иранским ядерным объектам, чтобы не допустить создания им ядерного оружия, чем оказаться в ситуации, когда Тегеран овладеет этим оружием. В общем, как считает российский политолог Алексей Пушков, «дело неудержимо идет к военной операции против Ирана».

И тут естественно возникает вопрос, когда может произойти такая военная операция. Ответ на него зависит от прогнозов, когда Иран сможет создать полноценное ядерное оружие. Шеф военной разведки Израиля Амос Ядлин еще в конце 2008 года заявил, что Иран уже перешагнул технический рубеж и способен теперь собрать ядерный заряд, а пока просто тянет время. Близки к этому и оценки в Вашингтоне. Директор Национальной разведки США Дэннис Блэр заявил 10 марта 2009 года, что Иран «технически способен произвести достаточно высокообогащенного урана для изготовления одного боезаряда в 2010–2015 году». А в печать проникли сообщения, что Вашингтон посетил высокопоставленный израильский чиновник (имя не называется), который поставил вопрос ребром: надо до конца 2009 года убедить Тегеран прекратить обогащение урана. После того, как истечет этот срок, Израиль может нанести удар по ядерным объектам Ирана. Тот факт, что названное время уже прошло, лишь подчеркивает остроту момента.

А вот российская разведка загадочно молчит. Во всяком случае ее оценки до сего дня в печать не проникали. Однако российские ученые-атомщики, с которыми мне удалось побеседовать в начале 2007 года, считали, что работы по созданию ядерного оружия в Иране ведутся и он сможет создать свою атомную бомбу в 2012–2017 годах.

Короче говоря, вопрос о том, способен ли Иран сделать атомную бомбу и когда, достиг критической остроты. Поэтому мировому сообществу уже сейчас нужно срочно определяться, что делать. И времени для этого осталось совсем немного.

Олег Алексеевич Гриневский — руководитель центра Европа-США Института Европы РАН, профессор МГИМО и РГГУ.

Европейский Союз дал однозначно понять, что счастливая судьба (или полный крах) многострадального газового проекта «Набукко» по доставке природного газа из Центральной Азии на «старый континент» полностью зависит от Туркменистана. А точнее — от одного человека — ее президента Г. Бердымухамедова, с которым до сих пор никто в Европе не может найти хотя бы частичного взаимопонимания, но с которым в ближайщие месяцы будут вестись интенсивные переговоры.

Новый «энерго-командир» единой Европы Г. Эттингер распоряжается нынче огромными деньгами — суммой в 2,3 млрд. евро, которые выделены исключительно на энергетические проекты ЕС. Из этих денег 200 млн. евро выделено на «Набукко», но если в ближайшие месяцы энергопосланникам из Брюсселя не удастся добиться от Туркменистана внятного и понятного одобрения газовых поставок в Европу, все эти миллионы и миллиарды пролетят мимо не только Ашхабада, но и всей Центральной Азии.

Единая Европа определила для себя 43 энергетических проекта, в которые она намерена инвестировать, и суть большей части которых — добиться собственной энергонезависимости путем сокрашения поставок из России и получения их с других рынков — прежде всего из Центральной Азии.

Подобное желание европейцев как можно плотнее «прислониться» к газовым и нефтяным трубам Центральной Азии находит вроде бы полное понимание среди руководства стран региона, в частности тех, кто этими самыми столь желанными в Европе энергоресурсами располагает — Казахстана, Туркменистана и Узбекистана. Однако если с нефтяными поставками вроде бы все для европейцев складывается неплохо, то с поставками природного газа «игры в трубопроводы» по-прежнему — и что главное- безрезультатно продолжаются.

Уже на протяжении нескольких лет идет виртуальная «газовая торговля» между Европой и странами Каспия. Туркменистан и Азербайджан, на газ которых европейцы и надеются, обвиняют Брюссель в «полной несерьезности» проекта без вложения в него миллиардов евро (пока их только обещают инвестировать, но, как известно, гладко было на бумаге…) Со своей стороны руководство Евросоюза винит в задержке осушествления проекта первое лицо Туркменистана, которое ни «да», ни «нет» не говорит, а только по-восточному приветливо улыбается без отдачи «командирской отмашки» на начало работ по трубе «Набукко».

При этом обе стороны пытаются не только выиграть для себя лишние миллиарды газо-кубометров и инвестиционных евро, но и прокачать по «дипломатическим трубам» свои региональные интересы. Туркменистан не намерен «зацикливаться» только на Европе, и при любом раскладе будет развивать газовые поставки в направлении Китая, Ирана, и что пока все еще неизбежно — России.

Европе же от Туркменистана нужен как минимум контракт на 30 лет на поставки газа, и только на такую длительную перспективу Брюссель станет собирать требуемые для «Набукко» почти 8 млрд. евро. Замечу, что теоретически что в Европе, что в Соединенных Штатах понимают суть центральноазиатской политики так называемой «многовекторности», когда в партнеры берутся все те, от кого можно что-то существенное получить (инвестиции, современные технологии, дипломатическую поддержку, и наконец — военную «крышу»).

Но вот на практике ни в Брюсселе, ни в Вашингтоне понять все эти «кивания в разные стороны» президентов стран центральноазиатского региона не могут. В итоге только в этом месяце в Ашхабад с «газово-разъяснительными миссиями» наведывались спец-посланники Госдепартамента США, энергокомиссии Евросоюза, министры ведущих европейских стран, целью которых было только одно: еще раз попытаться добиться от Г. Бердымухамедова четкой и недвусмысленнйо поддержки проекта «Набукко» (желательно, закрепленной на гербовом бланке с печатью), чтобы под это уже выбивать заложенные в бюджете ЕС миллиарды евро.

А между тем все эти вояжи высокопоставленных американцев и европейцев не внесли не только ясности в вопрос о начале работ по «Набукко», но и сделали ситуацию вокруг центральноазитаских энергопоставок еще более запутанной. На словах Г. Бердымухамедов вроде бы проект прокладки газовой трубы в сторону Европы поддерживает. Вот только прокладывать ее непонятно куда, по чьей территории, и соответственно — под какие денежные и политические гарантии.

Под Каспием на обозримую перспективу труба пока явно не «напрашивается»: море Каспийское остается все еще неподеленным, Иран никаких работ на Каспии по такой трубе вести не позволит, да и нынешние межгосударственные отношения Туркменистана и Азербайджана пока вовсе даже не сопутствуют газовому сотрудничеству.

Из области отвлеченной от реалий фантастики выглядит и предложение Туркменистана поставлять газ в Европу в обход Азербайджана — через Иран, Армению, и далее на Турцию и порты Средиземного моря. Соединенные Штаты никаких обходных труб ни европейцам, ни всем остальным прокладывать не позволят, да и сам вопрос о возможности нанесения военного удара со стороны США по Ирану за осуществление им ядерной программы, между прочим, никто с повестки дня не снимал.

Есть еще вариант поставлять туркменский газ в Европу через Россию (поскольку Ашхабад продает весь свой экспортируемый газ на границе). Но Евросоюз как раз и борется за то, чтобы от России и ее газовой политики зависеть по минимуму: ведь какая разница, поставки какого газа в случае возникновения «непредвиденных обстоятельств» Россия сможет европейцам перекрывать — собственного или поступившего из Туркменистана?

Ничего не решила до сих пор единая Европа и в своих отношениях с Турцией, через территорию которой центральноазиатский газ должен будет попадать в Европу. Турки уже сегодня выдвигают весьма невыигрышные для ЕС условия транзита газа, плюс для Анкары любые отношения с Брюсселем — это прежде всего обсуждение вопроса о членстве Турции в Евросоюзе, а уж потом — экономические и трубопроводные «заморочки».

В результате руководство Евросоюза дало понять, что если к началу лета от Ашхабада не будут получены гарантии на уровне первого лица страны о поставках газа в Европу, те самые миллиарды евро, которые выделены под «большую энергетику» континента будут перенаправлены на другие проекты и регионы (Северная Африка, Ирак, страны Персидского залива).

А в этой ситуации многое может потерять не только по-прежнему сидящий на «нескольких стульях» Туркменистан, но и весь центральноазиатский регион. Ведь инвестиции в развитие энергетики Центральной Азии — это фактически единственный до сих пор сектор экономики, куда Запад готов вкладывать сереьзные суммы. Поэтому на данном этапе позицией Ашхабада будет решаться не только дальнейшая судьба проекта «Набукко», но и развития всей энергетической сферы Центральной Азии.

Юрий Сигов, из Вашингтона, специально для СA-News